Да и про таз много разговоров тогда ходило, якобы тоже золотой, но то досужие сплетни, посудину у французов взяли, какой таз был — медный или железяка, хрен знает, честно говоря.
Марии, как патриотке подарил два миллиона рублей (золотыми, естественно) и полковника Сумарокова поздравил генерал-майором. Потом уже, когда вернулся из кругосветки назначил зятя командующим под него сформированным Приволжским военным округом в чине генерал-лейтенанта и сделал светлейшим князем Волжским. Исключительно чтоб Машке перед Ольгой не так обидно было. Та императрица, по Парижу шляется, фото высылает гламурные. Но интересен ответ Марии сестрице: в Самаре ставшей «столицей» военного округа и генерал-губернаторства младшая дочь быстро задружилась с знатнейшими фамилиями и собрала огромные деньги, собственного приданого не жалея на реконструкцию улиц, строительство набережной и прочие замечательные вещи для города начала учинять, находя в именитых горожанах поддержку. И пошло негласное соревнование двух сестёр — фотосессии на фоне природы и местных архитектурных достопримечательностей. По зданиям-сооружениям Париж конечно был вне конкуренции, зато пропаганда русской природы, Волги матушки, рыбных промыслов и огроменных осетров сделали Марию Константиновну наипопулярнейшей женщиной страны. А поскольку царь-батюшка вдов, Мария представляла державу по всем вопросам касаемо прав женщин, охраны материнства и детства, сохранения семьи и прочая и прочая и прочая…
Так и получалось, французы восхищались кто искренне, кто карьерно Ольгой Константиновной, а русаки-патриоты, особенно славянофилы-аксаковцы дифирамбы пели Марии Константиновне.
Эжен просил прикрыть стройку Панамского канала со стороны Тихого океана. Тут проблем не возникло, — запросто. Подгоним пару крейсеров, позиции оборудуем, дирижабли запустим. А вот провоцировать немчуру категорически отказался. Германия спешно отгораживалась от России «линией Зигфрида». Понятно, что сейчас между Берлином и Петербургом независимость получившая Польша, но не против же лихих гусар «бедные Вертеры» укрепрайоны строят, по нынешним временам весьма и весьма солидные. Гнать польскую кавалерию на Познань глупо — покрошат дойчи гордых ляхов из пулемётов, а на самых угрожаемых направлениях такие рвы и частоколы, нечто подобное наши сапёры под Луисвиллем и Ричмондом выделывали, немалый урон нанеся эскадронам армии САСШ.
Хитрые галлы надеются на тлеющий конфликт между Германией и Польшей, поддерживаемой Россией. Тогда у Парижа руки развязаны, можно и через Атлантику перекидывать строителей, технику, материалы — немцы не нападут, а без них и Великобритания отсидится на острове.
— Ваше величество, — Эжен Луи подошёл в огромной карте, — может быть отдать итальянцам африканские владения Турции? В противном случае рискуем получить врага себе и союзника Берлину.
— Полно, Эжен. Когда макаронники были хорошими солдатами? Пойми, с выходом России в Средиземное море исчезла проблема переброски корпусов на помощь Франции. Сейчас разберутся сербы с албанцами, выстроят пару портов на Адриатике. Переведём туда дивизион миноносцев и умолкнет Рим. Не дураки же советники короля, понимают — Россия отныне может высадить экспедиционный корпус практически везде где захочет на Аппенинах. Меня более всего беспокоит противостояние с САСШ. А в Европе нашему союзу никто не сможет диктовать условия.