Тот прижимал лапки и смотрел на Каина большими темным глазами.
- Ты у нас глазастый малый, а хнычешь-то чего?
Он посадил котенка к себе на колени и провел рукой по шерсти. Странным образом вся грязь исчезала. Теперь котенок был белоснежным и пушистым, как плюшевая игрушка, в бледной руке, словно та не от грязи его спасла, а минимум от смерти одним этим прикосновением.
Иван лишь растерянно наблюдал за этим, уже ничему не удивляясь.
- Вашему внуку котенок не нужен? - спросил Каин, внезапно развеселившись.
- Боюсь, что нет. Он слишком мал, - честно ответил Иван, - но я могу взять его себе.
- Ну, до утра придется, а там видно будет.
Каин взял малыша на руки и шагнул к двери. Он был так спокоен, словно под дождем оставил все свои тревоги, эмоции и осколки боли, что мгновение назад почти жгли его изнутри.
Зайдя в кафе, он отпустил котенка, по-хозяйски налил ему в блюдце сливок и посмотрел на Ивана, неспешно севшего на прежнее место.
- Вы спросили о Пельяр, - прошептал Каин едва слышно, словно еще решая, что и как говорить.
Его глаза закрылись, и тьма в комнате вскипела так резко, словно из бессмертного вырвалась настоящая буря, готовая разрушить все.
***
Каин бежал вверх по лестнице. Ему хотелось как можно быстрее оказаться рядом с Пельяр. В висках стучала кровь, вскипающая от восторга. Все уже почти закончилось, осталось просто отправить Эда и ребят отсюда в другой город и больше никаких борделей! Теперь можно было рассказать ей все и умчаться далеко-далеко, чтобы целую вечность быть вместе.
- Мериам! - воскликнул он, врываясь в комнату.
Папка с бумагами выпала из его рук, губы побледнели, дыхание замерло, а ритм сердца превратился в единую болезненную ноту. Он с большим трудом сглотнул ком, на миг прикрыл глаза, закрыл за собой дверь и шагнул к ней.
Свадебное ожерелье блестело на ее обнаженной груди. Она была прекрасна. Он изучал взглядом ее грудь, живот и ноги, мокрые и не касающиеся пола. Поднять же глаза он просто не мог, прекрасно понимая, что не выдержит такого зрелища.
Подойдя ближе, он коснулся головой этого зависшего в воздухе тела, прижал ее к себе, закрыл глаза и не смог заплакать. Слез не было, и воздуха в этой комнате не было - сплошная пустота и холод ее кожи.
Он выдохнул и отступил к столу, где лежало письмо.
«Милый мой Каин, ты стал моим счастьем, моей надеждой и моим искуплением. Не знаю, за что мне было дано такое благословение в этом мире, но именно теперь, когда я люблю тебя, когда я оставила позади всю свою прошлую жизнь, я не могу оставаться эгоистом, который будет терзать тебя. Прости меня, но я не такая как ты, я не умею жить иначе. Мне нет места в этом мире. Я знаю, у нас могло быть пару счастливых месяцев, а быть может и лет, но после все обратилось бы прахом. Я стану нудной старухой. Ты захочешь детей. Прости мне, что я предпочту остаться огнем и не стать угольком в твоем сердце. Прости, что оставляю на тебя последние дела и неприятные разговоры. Я хочу, чтобы ты прожил достойную жизнь, такую же удивительную, как твое сердце, и нашел сильную и чистую, равную себе. Я такой не была и никогда уже не буду. Прости меня, что стала твоей женой и оставляю тебя вдовцом. Эта боль пройдет, просто поверь мне. Я ухожу счастливой, прости мне это, но уходя, я буду помнить только о том, что твоя любовь спасла мою душу, только она не в силах спасти мою жизнь.
Твоя маленькая Пель».
Каин упирался руками в стол, читая эти строки, и никак не мог найти воздух в той пустоте, что продолжала гонять легкие.
Следы слез на бумаге.
Дрожащие буквы.
Он никак не мог понять, что упустил? Как он мог не заметить?
Но он не заметил.
Очередной долгий протяжный выдох.
Он рывком потянул стол на себя, подтаскивая его к телу. Залез на него, наступая ботинками на последнее письмо, и все же посмотрел на ее искаженное мертвое лицо. Глаза ее были закрыты.
Она явно не пыталась сопротивляться, и словно кукла повисла в петле, задержав дыхание.
Он закрывал глаза. Сделал вдох, а после резко перерезал веревку и ловил ее тело, затем укладывал в постель, развязывал петлю и отбрасывал веревку.
В глазах был туман. В голове пустота.
Он сидел рядом, расчесывал ее растрепавшиеся черные волосы, а после заплетал их в косы, накрывал ее одеялом, словно она могла замерзнуть.
Выдох.
Он шагнул к двери, поднял папку, поправил в ней документы и вышел.
Дверь закрыл на ключ.
Дальше все смешалось. Он отпустил трактирщика, поговорил с Эдом, отдал деньги Жозефу, выслушал его ругань и выставил его из здания, проводил ребят, извиняясь за Пельяр, мол, она очень переживает и не может выйти, а скоро они с ней уедут далеко...
- Очень далеко, - шептал он тихо, когда повозки с детьми уехали.
Он же тихо вернулся в здание, обошел его, проверяя не забыл ли он чего. Пустые комнаты и залы. Это здание они планировали продать, но теперь в этом нет надобности.
Стемнело.
Вдох.
Если бы она знала всю правду про него, поступила бы она так же?
Ответа на этот вопрос не было.
Выдох.
Во тьме Каин вернулся обратно, открыл дверь, шагнул в комнату.
Ни слов, ни слез.
Подойдя к одному из сундуков, он достал три факела и все три зажег, затем вышел, прошел по коридору и спустил один из них с лестницы. Внизу заиграло пламя.
Деревянные здания горят быстро.
Обернувшись, он метнул второй факел в противоположный конец коридора и вернулся в комнату.
Запер дверь.
Запах дыма уже пробрался сюда, но Каину было все равно. Он бросил последний факел в сторону сундуков и ширмы, а сам шагнул к кровати.
Склонившись над телом, он коротко коснулся губами ее холодных губ и спокойно лег рядом, закрывая глаза.
Вдох. Тяжелый выдох и больше никакой боли в груди, никакого тумана в голове!
Бешеный ритм сердца мгновенно оборвался.
Бордель пылал огнем, тем самым, который должен был остаться навсегда...
Глава 52
Глава 52 - Недостаток эгоизма
В кафе было темно. Каин стоял у окна, а по его щеке вниз бежала крупная слеза.
- Она прожила очень долгую жизнь, - сказал он тихим, глухим и грубым, как у старика, голосом. - Она жива по сей день в моем сердце.
Он резко обернулся, смахивая одинокую, словно случайную, слезу и рассмеялся, разводя руками.
- Конечно же, я не умер! А ведь хотелось!
Он закрыл глаза, уронил руки, перестал смеяться и притворяться веселым: то ли не мог уже держать эту маску, то ли устал от нее.
- Из огня меня вытащил Люцифер, хотя я успел очень сильно обгореть. Да что там, сгореть почти до костей, - признался он устало, глядя куда-то в пол. - Он спас меня, ухаживал за мной, кормил, менял бинты, а я хамил, выворачивал на него еду и раздирал раны, не давая им заживать. Я вел себя отвратительно, но никак не мог остановиться, очень уж хотелось ничего после себя не оставить. Исчезнуть, будто и не было меня.
***
Кэб ворвался в спальню, услышав грохот разбившейся о стену тарелки.
- Каин, ну тебе же будет только хуже, - шептал спокойно Люцифер.
А Каин смеялся.
- Иди лучше вставь вон той шлюхе, - отвечал он, кивая на вошедшего молодого человека.
Кэб тут же изменился в лице, но ответить что-то Каину не посмел, все же помнил, как он здесь оказался и кем был сам.
Люцифер, сидящий у постели друга, закрыл глаза, выдохнул и тихо прошептал:
- Не позволяй гневу управлять тобой.
- Гневу? - спросил Каин.
Он сидел в кровати, с большим трудом держа равновесие. Его шатало ни то от боли, ни то от отчаянья, ни то просто от нежелания существовать.
- Она умерла! - выкрикнул он Люциферу в лицо. - Причем тут гнев!? Она сейчас...
И тут Каин понял, что в очередной раз забыл подумать о том, что он не просто бессмертный, а сын владыки ада, того самого места, где обитают грешники. Он тяжело вздохнул и закрыл лицо перебинтованными руками.