Пилат позеленел.
− Вы правы, − проговорила внезапно Клавдия. − Ему заплатили, но хотят не просто смерти. Они требуют распятия.
− И что с того? − удивился Каин. − Казнь уже куплена. Суд смысла не имеет. Так сделайте, как они хотят. Зачем вам я? − Он медленно встал. − Если вы хотите больше денег, то говорите с тем, кто вам платил за мою смерть, а давать повод вам для ненависти или гнева я не хочу. Мне еще умирать на кресте.
Пилат скривился, а Клавдия посмотрела Каину в глаза, и он окончательно убедился, что они ему знакомы.
***
− Это был не последний мой разговор с прокуратором. Он старательно тянул время, но Клавдия больше не появлялась, а я, признаюсь, ждал ее, но мне досталось общество остроносого лысеющего Понтия-Шмонтия.
− Разве он не был мудрым человеком? − спросил Иван удивленно.
− Мудрым? − переспросил Каин. − Он был умен − это конечно, но мудрости в нем не было ни грамма − сплошная гордыня.
Каин выпрямился, горделиво вздернул нос и воскликнул.
− Да будет справедливо мое слово и справедлив мой суд!
И тут же усмехнулся.
− Вы запомните имя Понтия Пилата! − грозно воскликнул он и шутливо развел руками. - Но, если честно, всем плевать на его имя и на то, каким он был. Булгаков оправдал его как мог, а я не стану. Не был он философом, но и осуждать его я тоже не хочу. Он пытался понять. Иногда его устраивали мои ответы, и он молчал. А иногда приказывал бить меня, чтобы я не говорил больше ничего, хотя мог бы просто не задавать вопросов. Решение его оттягивалось, а я только и делал, что искал взглядом Клавдию.
Глава 69
Глава 69 - Единственная женщина
Тихо скрипнула дверь темницы.
− Закройте меня с ним и идите, − приказал женский голос.
− Но госпожа?..
Возражений она не принимала:
− Он в цепях. Да и без них он не тронул бы меня, − ответила Клавдия и, отмахнувшись, шагнула ближе к пленнику.
Каин медленно открыл глаза. Цепи не позволяли ему упасть даже в полудреме, и он каким-то чудом все еще держался на ногах, словно ему было жаль собственных рук и без того уже истерзанных цепями.
− Я пришла поговорить с вами, − сказала Клавдия почти нежно.
Было темно, но даже так, почти ничего не видя, Каин все равно буквально кожей узнавал ее. Приоткрывая пересохшие губы, ему хотелось назвать ее другим именем.
− Не знаю что со мной, − говорила Клавдия. − Мне нет покоя со дня вашего ареста. Конечно, вы не помните, но я видела вас... Вы исцеляли людей, там за городской стеной...
− Это все обман, − прошептал Каин, видя свет в ее серых глазах.
− Да я понимаю, что обман, но ведь прежде вы их действительно вылечили, пусть и тайно от них самих, разве нет?
− Да.
Она подошла еще ближе.
− Вы слишком честны.
Она выдохнула устало, и ее дыхание коснулось его лица.
− Я измучилась. Мне снятся странные сны. Я вижу город, которого нет, бесов в человеческих телах... И там мальчик с другим лицом, но вашими глазами... Я не должна об этом говорить.
Прошептав это очень тихо, она заботливо вытерла его бледное лицо, смывая кровь и пот.
− Завтра мой муж озвучит приговор.
− Давно пора, − шептал Каин, не сводя с нее глаз.
Она смотрела на него, тяжело дышала и вздрагивала.
− Не знаю, что со мной... Ваша жена была здесь, она умоляла.
− Послушай, − внезапно перебил ее Каин. − Она мне не жена, вернее жена, но не мне. Это все очень сложно, но кто-то должен умереть на этом кресте, а кто-то должен выжить, но я... Я не хочу об этом, если ты здесь.
Она вздрогнула. Рябь пошла по её коже, но она не отступила.
− Ты ничего не понимаешь, но я хочу, чтобы ты знала: я всегда любил и буду любить именно тебя, только тебя.
В серых глазах появились слезы, а красные глаза начинали сиять сквозь иллюзию совсем другого тела.
− Ты ведь не Иешуа...
− Нет...
Но объяснять ей он ничего не мог.
− Но ты все равно умрешь вместо него.
− Да...
...только бы поцеловать ее...
− Я всегда была хорошей женой, но...
− Ты была моей женой.
Каин приблизился к ней и, коснувшись щекой ее щеки, закрыл глаза.
− Не бойся, я просто хочу, чтобы ты осталась со мной ненадолго. Мне так будет проще пережить завтрашний день.
Ему действительно хватило бы ее запаха, но она решила иначе. Взяв его лицо в свои руки, она нежно поцеловала его в губы...
***
− Да, я настолько мерзок, что судьба мира волновала меня намного меньше, чем появление той, которую я люблю. И да, она сама испугалась своего порыва. Как прежде умная, красивая и своенравная, она все же не была предательницей, потому после этого поцелуя выскочила из темницы и исчезла, но ее появление, то что она меня узнала и... Давайте будем считать, что она меня тоже любила, ладно? − Каин вздохнул. − О пытках и прочем мы говорить не будем. О решении сначала отпустить после наказания я бы тоже не говорил, если бы не одно но...
***
Сил идти не было. Кровь, стекая со лба, падала на глаза и мешала видеть. От одежды остались одни лишь рваные лохмотья. Алая лента, завязанная на левой руке, как талисман, перестала быть тайной, но сил прятать ее под иллюзией не было. Последние силы уходили на то, чтобы идти назад к Пилату.
В голове был такой туман, что слов прокуратора Каин не слышал. В глазах плыло, но тихий шепот знакомого голоса над ухом заставил вздрогнуть.
− Ты войдешь в историю, как несчастный вынужденный казнить сына божьего, − шептал невидимый Люцифер на ухо Пилату.
«Ну ты и сволочь», − хотелось сказать Каину, но падший прозрачным силуэтом отстранился от прокуратора, усмехнулся и расплылся в гордой улыбке, глядя Каину в глаза.
− Какое зло совершил он? − спрашивал прокуратор у толпы. − Я не нашел в нем ничего заслуживающего смерти. Разве недостаточно он наказан за дерзкие речи свои?
− Распни его! − кричала возбужденная толпа. − Распни!
У Каина кружилась голова от этого крика. Он даже пошатнулся, с усилием подавляя приступ тошноты.
− Быстро эти люди заставили тебя чувствовать боль, − прошептал ему на ухо Люцифер, не давая Каину упасть. − Их кровожадность даже тебя свалила, это достойно восхищения.
Каин вздохнул, прогоняя желание выругаться.
− Посмотрите на него! − продолжал Пилат, указывая на огромного головореза по правую свою руку. − Неужели вы считаете, что преступления этого убийцы сравнимы с речами этого несчастного иудея?
Толпа на миг замолчала.
− Распни его, − громогласно проговорил Каиафа, как представитель синедриона. − Отпусти того и распни этого − таково наше желание.
И толпа подхватила, громко требуя казни.
− Красиво, − прошептал Люцифер. − Он искренне верит, что ты посланник дьявола и крест лишит тебя силы.
− Ты дурак, − крайне тихо прошептал Каин.
Пилат обернулся, словно услышал, но тут же гордо вскинул голову, дал сигнал слуге и показательно обмыл руки в поднесенной чаше.
− Да будет так!
Стражник дернул Каина за плечо с такой силой, что тот едва не закричал и чудом не рухнул.
− Устрой грозу перед своей смертью, − посмеиваясь, попросил Люцифер.
Каин попытался обернуться, но стражник вновь его толкнул, заставляя идти вперед. Каин повиновался, решив уже после разобраться с павшим: не устраивать же ему теперь бойню тут. Да и он не был уверен, что ему хватит сил призвать меч и сразиться.
«Интересно, Бог, а ты смеешься или плачешь сегодня?» − мысленно спросил Каин.
Сделав несколько шагов, он все же оступился и рухнул на ступени, но, прокатившись вниз, упал к ногам женщины.
Еще не видя ее, Каин знал кто она, потому что пахла она совсем иначе.
Сознание от этого запаха прояснилось. Он поднял голову, готовый, забыв обо всем, тут же вскочить на ноги, но она опустилась к нему сама.
− Я пришла дать тебе чуточку сил, − прошептала она беззвучно, но ему казалось, что он отчетливо слышал ее слова.