— Кто это? — шепнул ассистент фотографу, проводив Анну удивленным взглядом.
— Не знаю, — пожал плечами тот, — я видел ее с Кевином один раз, русская, кажется, журналистка или что-то в этом роде…
Анна застала Кевина сидящим за туалетным столиком, он стирал с лица макияж. Нервозно возил по коже ватным диском. Увидев ее в зеркале, он повернулся и жестко сказал:
— Ты маленькая дрянь! Думаешь, я уличная девка, попользовалась и можно выкинуть? Я звонил тебе раз сто…Решила меня прокатить?
Анна, сняла пальто, оставила сумку и перчатки на белом диванчике, заваленном одеждой Кевина, и подошла к нему, ошалевшая от его грубости.
— Что ты говоришь…? — прошептала она обиженно. Машинально взяла ватный диск и стала нежно смакивать с его лица влажную пудру. — Я пришла, как только смогла, у меня были уроки…
— К черту твою работу! — Кевин еще злился, но доверчиво подставил ей лицо, — они смотрели на меня, как на урода!
— Перестань, — Анна улыбнулась с тихой иронией, продолжая водить ватным диском по его мрачному и бледному лицу. — Ты сам-то веришь в то, что говоришь?
— Это конец…, - на полном серьезе констатировал он. — Можешь поверить, они скоро выставят меня на улицу, и сделают это с удовольствием!
Анна поцеловала его в губы, почувствовала на его губах глицериновый привкус, оставшийся от помады, которую он толком не стер…
Макс Кемп, крадучись, отошел от приоткрытой двери гримерной, вернулся на место и шепотом рассказал ассистенту:
— У них там жарко! Мне говорили, что русские женщины открыты всем ветрам, но я не думал, что настолько…
Потом Анна с ужасом прочитала в ежедневном таблоиде о том, что у нее с Кевином Фокс бурный роман. Ее-де видели с Кевином на вечеринке, она-де защитница прав эмигрантов и работает на Энтони Паркера, а в свободное время, оказывается, посещает модные тусовки в компании скандальной модели. И оказывается, у них неплохо получается совмещать общественную деятельность, моду и секс.
Эллис справедливо заметила, что эту информацию газетчикам кто-то «слил», осталось лишь вспомнить, где они так сильно «наследили». Когда Анна высказала свое предположение о том, где и как они «оступились», Эллис осталось лишь воскликнуть:
— У вас, русских, так положено, до тридцати лет быть серыми мышками, а затем заниматься сексом, где попало и при открытых дверях?
— Вы сведете меня с ума, — повторила свои опасения Анна, — Кевин говорит, что я им пользуюсь, ты говоришь, что я неразумна!
В тот же вечер Кевин неожиданно появился в уютной квартире подруг. Пришел разодетый в пух и прах от Gucci. Джеймс с Эллис обалдели, увидев его рыжий свитер из шерсти с добавлением золотой нити, коричневые лоснящиеся брюки, коричневые узконосые туфли из крокодиловой кожи и большую сумку, по виду напоминающую мешок пилигрима. Стоили все эти вещи, по подсчетам Эллис, тысяч 5–7 евро. Еще было простое черное пальто, оно-то, видимо, и спасло Кевина, если не от ограбления, то уж точно от косых взглядов.
Ходить в таком виде по району, где живут эмигранты и бедняки, было верхом цинизма, да к тому же, и небезопасно.
Кевина это мало интересовало:
— Все эти тряпки ничего мне не стоили, потерять их я не боюсь. Давно мечтал пройтись по Ист-Лондому голым!
Он рухнул на обывательско-мягкий диванчик с гордой улыбкой. Красиво раскинулся. Анна вышла посмотреть, кто пришел, и, увидев Кевина, почти обрадовалась:
— Пойдем, нам нужно поговорить…
Комната, в которой жила Анна, никогда не казалась ей тесной. Светлые обои, английские пейзажи над клетчатым диваном и рабочим столом, кровать с кованным декоративным изголовьем, комод из красного дерева, книжный шкаф и большое окно с легкими занавесками. Уютная комната. Но как только в нее зашел Кевин, она как будто стала кельей в католическом монастыре, в которую залетел сияющий Азазель.
Бросив сумку на диван, Кевин огляделся, после чего с видом полноправного хозяина сел на идеально заправленную постель.
— Что ты хотела? — спросил он.
— Ты это читал? — Анна взяла со стола и протянула ему таблоид. — Ужас!
— Читал, — спокойно ответил Кевин, взяв газету, он вскользь посмотрел на небольшую статью. — Я доставляю тебе проблемы, мышка?
Анна присела рядом с ним, целомудренно положила ладони на колени и посмотрела на него виновато. Она считала себя единственной виновницей всего происходящего. Легко можно было бы свалить все на него, потому что Кевину было не привыкать жить в центре всякого рода газетных скандалов. И глупо было думать, что удастся остаться невидимкой рядом с таким человеком, как Кевин.