— О чем? — хмыкнула она.
— Об Ирландии. На Рождество собираюсь туда, у меня полно родни, которую я почти забыл. Завтра я улетаю в Японию, времени нет совсем. Может быть согласишься присмотреть за моим котом? — улыбнулся он нахально. — Можешь переехать ко мне сегодня же…
— Кевин, я в горничные к тебе не нанималась, — усмехнулась девушка. — Ты позвал меня только для этого?
— Я же не в твоем вкусе, — напомнил он серьезно, — что еще я могу тебе предложить?
— Эллис, моя подруга, говорит, что такие, как ты, ничего от таких, как я, не могут требовать. Думаю, и предлагать тоже, — ответила Анна. — А если бы ты был в моем вкусе, то что…?
Она откинула назад падающие на лицо пряди и посмотрела на него с вопросительным прищуром.
— У тебя наверняка есть кто-нибудь. Ты его любишь, у вас длительная помолвка и куча планов? — спросил он, весь повернувшись к ней. — И тебе не хочется портить репутацию?
— Хватит уже! — коротко засмеялась она. — Иначе я поверю в то, что ты все-таки в моем вкусе. Накинусь на тебя прямо здесь…
— Не накинешься, — оборвал ее Кевин, усмехнувшись. — Ты типичный синий чулок!
— В этом виноваты мужчины, которые считают интеллектуально развитую женщину ненормальной, — пустилась в объяснения Анна, задетая за живое. — Почему нельзя быть активной в общественной жизни и при этом хорошо заниматься сексом? Однако когда мужчинам говоришь, «я учитель, пишу статьи и много читаю», они считают, что я синий чулок…
— Стоп! — засмеялся Кевин, падая на осеннюю траву. — Очень много слов, думаю, дело в этом…
Анна возмущенно поднялась на ноги, взглянула на него сверху. Он, лежа на спине, смотрел на нее снизу. Его глаза казались совершенным произведением природы. Белки, словно сделаны из тончайшего белого китайского фарфора, радужка из светло-зеленого изумруда. Взгляд глубокий как бездна. Длинные, порхающие ресницы.
— Не накинешься, не накинешься! — он дразнил совсем небезобидно, всеми своими движениями лица и тела напрашиваясь на бурную реакцию, — на пощечину или на что-то еще…
— Зачем ты это делаешь? — шепнула Анна жалко. — Ты чудовище…
— Да! Чудовище haute couture — закартавил на французский манер Кевин. — Не всем же быть pret-a-porter!
— Ну, смотри, сам напросился. — Злорадно улыбнувшись, Анна «оседлала» его, зажала между ног, раскинула ему руки, крепко сжав запястья. — Ты этого хотел?
— Вау! — Кевин был в почти детском восторге, — ты выпустишь мне кишки…
— Выпущу, если не перестанешь дразнить меня, — она ослабила «хватку» и склонилась к его лицу. — Ты красивый, доволен теперь?
— Почему тогда я тебе не нравлюсь? — не понимал Кевин.
Он высвободил одну руку и убрал с лица Анна растрепавшиеся волосы.
— Ты понравишься мне тогда, когда я захочу, и не потому, что ты модель. Да и вообще, — рассуждала Анна тихо и глубокомысленно, — зачем тебе нравится мне? На тебя весь модный мир буквально молится…
Прервавшись, она осторожно поцеловала его в приоткрытые губы. Он ответил ей на удивление невинным поцелуем.
— Прости, не могла отказать себе в маленьком удовольствии, — Анна отпустила его и встала на ноги.
— Ой, вы, что тут валяетесь? — ошеломленно спросила подошедшая Эллис. Ее любопытный взгляд перескакивал с подруги на Кевина.
Анна сильно смутилась:
— Кевин сам виноват…
Кевин тоже поднялся на ноги, стряхнул с одежды и волос траву и пыль.
— Твоя подруга еще та штучка! — хмыкнул он. — Даже моя подружка так не делала…
— Доминика Гуана! — вставила Эллис, как бы в укор подруге, посягнувшей на «честь» Кевина. — Муза Донателлы Версаче…
— Верно, — подтвердил Кевин, — но вы же читали, что после того, как я нарушил контракт с Prada, она назвала меня дураком и ушла. Кажется, это серьезно…
— Нет. Об этом еще не писали, — со знанием дела заметила Эллис.
— Оу! Странно, долго до них доходит, — криво ухмыльнулся Кевин, пожалев, о том, что так легкомысленно разболтал подробности своей личной жизни.
""" """ """
Старый свет и, в частности, Англия переживали «эмигрантский бум», в основном нежелательный и обременительный для экономики и культуры европейских стран. Об этом много писали и говорили.
Написала об этом и Анна. Статья называлась «Я эмигрантка, но не оккупант». Не побоялась встать в один ряд с арабами, африканцами и румынскими цыганами. Сказала европейцам, что не нужно бояться эмигрантов, — дешевая рабочая сила когда-нибудь непременно захочет лучшего места под солнцем. Это неизбежный процесс. Никто не имеет права отказать людям в удовлетворении их религиозных и культурных нужд, даже если они из «третьих» стран, значит будьте готовы к переменам, — к минаретам, к цыганским поселениям.