Заполняя личную карточку на агента, в разделе «Особые отметки» Карин написал: «Гольдинов И. Г. пять лет подряд держит первенство Украины по боксу, являясь чемпионом УССР. Несмотря на то, что он еврей по национальности, внешний вид его вполне позволяет использование в тылу противника».
Карин взял ответственность на себя. Он никогда её не боялся.
Капитан госбезопасности Николай Прокопюк считал себя счастливчиком. В двадцатых он служил уполномоченным по борьбе с бандитизмом под Шепетовкой. Многие из тех, с кем начинал Прокопюк, погибли в стычках с прорывавшимися через границу польскими диверсионными группами и петлюровскими отрядами, а у него — ни царапины. Прокопюк не боялся риска, но действовал расчётливо, и расчёт молодого уполномоченного всегда оказывался точным. В тридцатом его наградили именным оружием и перевели в Харьков.
В тридцать седьмом под Уэской, в Испании, Прокопюк командовал партизанским отрядом. Во главе испанских партизан должен стоять сотрудник резидентуры, офицер НКВД, — так в Советском Союзе понимали правильное партизанское движение. За несколько дней в тылу фалангистов отряд Прокопюка взорвал мост, уничтожил десяток автомобилей и сотню солдат, но это был мелкий эпизод войны на стороне республиканцев. В Испании НКВД воевал не только против Франко. Самой заметной акцией советской резидентуры стало похищение из тюрьмы и убийство Андреу Нина, каталонского коммуниста, троцкиста, вождя «Рабочей партии марксистского единства». Были и другие.
Летом тридцать восьмого руководителя испанской резидентуры Орлова вызвали в Москву. Почуяв скорый арест, Орлов бежал в США и пригрозил руководству НКВД сдать американцам советские разведсети по всему миру, если начнётся охота на него или его семью. Под удар попало все окружение Орлова, но и тогда удача прикрывала Прокопюка. После возвращения из Испании он был награждён и ждал повышения. Вместо назначения на должность начальника отделения в Иностранном отделе украинского НКВД, в тридцать восьмом, Прокопюка исключили из партии и уволили из госбезопасности.
Косвенной причиной стал арест в августе тридцать седьмого его брата Павла, чиновника украинского Наркомпроса. А основной, конечно, дело Балицкого, по которому были репрессированы все, с кем он служил в Харькове. Украинское руководство, в частности, Хрущев, требовали задержания Прокопюка, но ничего — ни ареста, ни допросов — не последовало; ему везло даже в неудачах. В сороковом Прокопюка отправили в финскую резидентуру в Хельсинки. Там капитана госбезопасности застало начало советско-германской войны.
В сентябре сорок первого Прокопюк уже командовал батальоном Отдельной бригады особого назначения под Москвой, а в декабре, когда Красная армия перешла в контрнаступление, его перебросили на Юго-Западный фронт, в Воронеж, с заданием готовить диверсионные группы для заброски в немецкий тыл.
Кабинетную работу Прокопюк не любил, не было у него к ней таланта. Он мог спланировать операцию и поставить задачу командиру группы, но лучше других знал, что это только начальная часть работы. Информации, как правило, недостаточно, а та, что есть — почти всегда неточная. На чужих ошибках нужно учить и учиться, но научиться можно только на собственных находках. И ещё необходимо простое везение, удача, у него она всегда была, но поделиться удачей он не мог ни с кем, даже если бы захотел.
Его настоящее место в тылу противника, с биноклем и двухверсткой под рукой, а не в воронежском кабинете. Со временем он добьётся приказа и сам уйдет в тыл противника, но пока готовит и отправляет других, а заодно подбирает курсантов для новой разведшколы, собирает информацию о настроениях на оккупированной территории и пишет отчеты.
Личные дела Никитенко и Гольдинова, с которыми он беседовал уже час, Прокопюк просмотрел накануне вечером. Документы на них подготовил Карин, и Прокопюк понимал, почему тот решил, что эти двое могут ему подойти. Однако они не подходили. Карин опытный разведчик, в этом Прокопюк никогда не сомневался, но опыт у каждого свой. Взять хотя бы Никитенко. У парня внешность громилы, при его появлении хочется достать пистолет и на всякий случай снять с предохранителя. Лицо Никитенко запоминается мгновенно. Встретив такого раз, его уже не забудут, узнают из сотни, из тысячи. Прокопюку нужны неприметные лица со стёртыми чертами. Никитенко определённо не годился для работы в немецком тылу.
А вот как поступить с Гольдиновым, капитан задумался всерьёз. Этот парень ему понравился, с такими он уже воевал. В бригаде Особого назначения у него служили несколько боксёров и показали себя отлично. Гольдинов тоже за полгода войны успел пройти и партизанский отряд, и армию, и плен. Такой опыт тяжело дается, но он бесценен. Не будь Гольдинов евреем, Прокопюк сам бы с ним отправился к немцам в тыл. Только он еврей, чёрт возьми, и это не пустяк, это меняет все.