Хлопнула дверца автомобиля. Илья проснулся.
— Вот, знакомься, Малышко. Лейтенант Кожевников, начальник полковой разведки. Проведёт нас к месту переброски.
Кожевников сел рядом с Ильей. Белоглазкин плюхнулся на переднее сидение и велел шофёру ехать. Услышав слово «переброска», лейтенант ухмыльнулся. Илья подумал, что у разведчиков такие «переброски» случаются, пожалуй, раз в два-три дня. Эх, ему бы в полковой разведке служить. Там его место. Он пожал протянутую руку, взглянул в лицо Кожевникова и вспомнил этого лейтенанта. Тот тоже узнал его.
— Первомайск? — спросил Кожевников, не выпуская ладонь Ильи.
— Да, ноябрь.
— Что, знакомы? — заинтересовался Белоглазкин.
— Ох, я тебя запомнил, — засмеялся Кожевников, пропустив мимо ушей вопрос сержанта госбезопасности. — И тебя, и твои танки. Я в 261-й дивизии недолго потом прослужил, через две недели сюда перевели, но комдив мне эти танки до последнего дня вспоминал.
— Так были танки?
— Ещё как были. Не знаю, как мы с ребятами их прозевали, понять не могу. Но если бы ты тогда не предупредил, может, я бы тут не сидел сейчас.
— Это что ж, из-за меня перевели?
— Не знаю точно. Да вряд ли.
Хлопнув шофера по плечу, Кожевников скомандовал:
— Останавливай и жди здесь. До Дмитровки пешком дойдём.
— Мы немчуру сегодня придавили немного, — сказал он Белоглазкину, когда все трое вышли из машины. — Можно было бы сильнее, у них тут силы жиденькие, но и нам наступать нечем: горючего нет, снарядов мало. Это я к тому, что оборона у них ещё не выстроена, пройти можно. Под Первомайском посложнее было, — добавил он, глянув на Илью. — Шагайте за мной. Нам недалеко, с полкилометра.
Сов. Секретно
Акт
24 февраля 1942 года г. Лозовая.
Мы, нижеподписавшиеся, оп. уполномоченный разведуправления НКВД УССР Белоглазкин и нач. разведки 973 стр. полка 270 стр. дивизии лейтенант Кожевников, составили настоящий акт в том, что нами в ночь с 23 на 24 февраля 42 года в р-не села Дмитровки Лозовского р-на Харьковской области произведена переброска в тыл противника разведчика «Малышко».
Операция прошла без каких-либо инцидентов. После ухода «Малышко» на стороне противника ничего подозрительного замечено не было.
Оп. уполномоченный разведуправления Белоглазкин.
Нач. разведки 973 с. п. 270 с. д. Кожевников.
Совершенно Секретно
Начальнику 2 отдела 1 управления
НКВД УССР
Ст. лейтенанту госбезопасности
т. Тимошенко
Рапорт
Доношу, что мной в ночь с 23 на 24 февраля 1942 года на участке 973 стрелк. полка 270 стр. дивизии, расположенного в р-не Лозовой, была произведена переброска в тыл противника агента «Малышко». Операция проводилась в районе с. Дмитровка во время наступления наших войск. Обстановка была вполне подходящая, так как было передвижение гражданского населения из села в село, некоторые уходили в наш тыл с линии фронта, а некоторые уходили с отступающим противником. Агент «Малышко» линию фронта противника прошел решительно и без каких-либо инцидентов. После его ухода я оставался на линии фронта остаток ночи и до 12 часов дня, после чего возвратился в Лозовую, где также, в ожидании возвращения пробыл до следующего дня.
Акт о переброске при этом прилагаю.
27.2.42 года.
Опер. уполн. 2 отдела 1 управления
НКВД УССР
сержант г/б Белоглазкин.
— Вам записка, Сергей Тарасович! — у входа в Первое управление Карина остановил дежурный лейтенант. — Сейчас возьмёте или напомнить, когда будете уходить?
Карин приехал в Старобельск утром с начальником особого отдела 12-й армии и после обеда с ним же собирался вернуться в Ворошиловград.
— Напоминать мне, товарищ лейтенант, не нужно, память пока не подводит. Но записку отдайте сейчас, вдруг от красавицы юной, — он подмигнул лейтенанту, тот засмеялся и отправился в дежурку. Вернулся даже не с запиской, а с небольшим пакетом.
— Давно меня ждет?
— С неделю. А может, и десять дней. Вы же давно у нас не были.
— А что проку ездить к вам часто? Бумажные вы люди, и получить у вас можно одни бумажки. Нет бы налить ветерану, а?