— Я говорил с Костей Градополовым, — вспомнил вдруг Сапливенко. — Он приходил на бои своих студентов и смотрел все финалы первенства.
— О наших боях он что-то говорил? — Илья не видел в эти дни Градополова, ему было не до того.
— Это же Костя, — засмеялся Сапливенко. — Он дипломат, да ещё и актер, умеет сказать так, чтобы не сказать ничего. В общем, всех хвалил… А ещё сказал, что будет сниматься в Одессе в фильме про боксёров.
— Ух ты! — обрадовались ребята. Фильмов про боксёров еще не было. Про футболистов были, про танкистов, трактористов, лётчиков, да про всех почти сняли кино. Давно уже пора и про боксёров.
— Сказал, что сыграет чемпиона Европы, иностранца.
— Он и похож на иностранца, — заметил Щегоцкий.
— Тебе, Костя, опытному чёрному буйволу, виднее.
— Вот интересно, почему советские мастера спорта, орденоносцы играют иностранцев. Разве это справедливо?
— А каких мастеров спорта ты хотел увидеть в наших фильмах?
— Подъезжаем, ребята, — Сапливенко решил, что спор пора остановливать. — Это вопрос пустой, и обсуждать тут нечего. Давайте собираться.
Уже в трамвае, когда они с Ильёй остались вдвоём, Сапливенко вернулся к разговору, начатому в поезде.
— Градополов смотрел твой бой внимательно. Он тоже считает, что с Беляевым вы выступили на равных, а победу отдали Коле, потому что его лучше знают. На Беляева работал авторитет. И ещё Градополов подбросил мне одну идею, я пока только тебе говорю, её нужно хорошо обдумать.
— Какую идею?
— Провести в следующем году боксёрский матч УССР — РСФСР. Выставить с каждой стороны по семь-восемь ребят в разных категориях, — Сапливенко выжидающе посмотрел на Илью. Ему было важно, как тот отреагирует, всё-таки затея казалась рискованной. В Одессе, в Сталино, в Харькове у Романенко уже существовали сильные боксёрские школы, но московской и ленинградской они пока уступали. Сапливенко хорошо помнил, как три года назад команда Москвы разгромила украинскую.
— Вот это было бы здорово! — обрадовался Илья. — Матч надо провести здесь, в Киеве, а то ведь должок за нами. Весь город соберётся, увидите!
— Ну а если опять проиграем?
— Нет. Не проиграем.
— Ладно. Ты на Левашовскую сегодня придёшь? Тренировка в два часа. Надо бы ребятам рассказать о чемпионате.
— Подойду, если надо.
— Конечно, надо, — Сапливенко хлопнул его по плечу. — Значит, не проиграем? Запомни, ты пообещал.
Под каштанами улицы Кирова дребезжали трамваи и нервно сигналили автомобили — перекрёсток с Крепостным переулком в предполуденные часы всегда был многолюден. Военные и мелкие чиновники наркоматов спешили по служебным делам, мамы и бабушки вели домой детей после утренней прогулки в Первомайском парке. Постовой в сапогах, синих галифе и белой, перепоясанной ремнями гимнастёрке, резкими свистками останавливал и вновь запускал потоки машин и пешеходов. В его танцующих движениях не было строевой чёткости, он перемещался с подшагиванием, как боксёр на ринге — центр тяжести на задней ноге. Илья помахал постовому, и тот, улыбнувшись, кивнул в ответ — сержант Корчин тренировался в одной из его групп. Всего таких групп в Киеве у Ильи было три, а год назад Сапливенко поручил ему организовать ещё и тренерские курсы в Полтаве. Зимой Гольдинов провёл два месяца на востоке Украины и сейчас, заглянув домой всего на два дня, должен был опять отправляться в Полтаву.
Работу в физкультурном техникуме Илья оставил — в командировки приходилось ездить всё чаще, и переносить занятия ради каждой поездки он не мог. В «Динамо» Илье предложили место физрука военизированной пожарной охраны завода № 393. Ничего необычного в этом не было, физруками пожарных команд числились многие динамовские спортсмены — футболисты, легкоатлеты, боксёры.
Теперь он бегал на работу три раза в неделю на два часа, а уезжая, оставлял ребятам план занятий. Центральная проходная была в двух кварталах от его дома, но он обычно заходил на завод через ворота, выходившие на Кловский спуск, до них было ещё ближе. Под № 393 в секретной и служебной документации значился завод «Арсенал».
Илья миновал подворотню и вошел во двор. Здесь ещё сохранялась утренняя свежесть, уличный шум едва доносился из-за домов. За те дни, что его не было, во дворе появилась широкая траншея. Она рассекала детскую площадку посреди двора, и там же, рядом с траншеей, валялись водопроводные трубы. На горе труб с задумчивым и отрешённым видом сидел управдом Коржик. Увидев Илью, управдом подскочил и резво скатился ему прямо под ноги.