На этот раз все две тысячи человек пополнения отдали 41-й дивизии, а Семёнову велели пока воевать теми, кто есть в строю. Вместо пополнения комдив получил под роспись приказ командующего войсками армии и с этим отправился назад, в Цибли.
Приказ отличался от тех, что он получал последний месяц, и хотя составлен был в грозных выражениях, выглядел почти мирно: навести порядок в штабной документации и денежном хозяйстве, учесть штабное имущество, наладить питание бойцов и командиров, помыть бельё, вымыть людей. По всему было видно, что на участке, занятом дивизией, затишье. Один пункт в приказе касался Семёнова непосредственно: в чудовищной каше солдат и техники, кипевшей на Каневском железнодорожному мосту в ночь на 16 августа, он потерял две сорокапятки. Как это случилось, артиллеристы объяснить не могли, грешили на соседей — то ли 227-я дивизия прихватила чужие пушки и спрятала их на новых позициях, то ли 97-я. У Семёнова тоже появилась одно неучтённое 75-миллиметровое орудие; стоит теперь в камышах у Леплявского леса. Видимо, его придется обменять на сорокапятки, если они отыщутся, конечно.
Подъезжая к Циблям, Семёнов нагнал взвод, шагавший по шоссе в сторону Переяслава. Взвод как взвод, на первый взгляд — три десятка бойцов в выгоревших, пропотевших, давно не стиранных гимнастёрках с вещмешками за спиной. Комдив собирался обогнать их, но вдруг резко осадил гнедого и дальше двигался шагом. Его удивило вооружение солдат: командир — огромный, крепкий брюнет, шагал, перебросив через плечо немецкий автомат, а у остальных, у всего взвода, были винтовки иностранного производства. Положим, автомат мог быть трофейным, хотя командиру не к лицу воевать оружием врага, но откуда столько иностранных винтовок?
На окраине Циблей Семёнов обогнал солдат и остановился.
— Кто здесь старший? — громко спросил он и потребовал: — Остановите взвод!
— Младший лейтенант Гольдинов, — отдал ему честь командир. — Первый взвод 2-го партизанского полка НКВД. Следуем через Переяслав к новому месту оседания, товарищ подполковник.
В боях под Белой церковью Семёнов дважды встречался с партизанами. Пользы от них не было никакой, только путались в лесах, отнимая свободу маневра. О том, что партизанские отряды есть и на левом берегу, он пока ничего не слышал. В какую-то минуту у него мелькнула мысль, что перед ним немецкая диверсионная группа, но чтобы диверсанты вот так открыто, среди дня шагали по дороге с иностранным оружием, поверить он всё же не смог. Да и не похожи были эти солдаты на немецких диверсантов.
— Младший лейтенант, вы находитесь в расположении 159-й стрелковой дивизии. Я командир дивизии. Приказываю вам с отрядом следовать за мной. Проверим ваши партизанские документы.
Войдя в штаб, Семёнов вызвал военкома и велел дежурному разыскать командира 558-го стрелкового полка. Он уже решил, как поступит с этим взводом.
— Вот, Николай Петрович, — приветствовал он полкового комиссара Мельникова, — возвращался из штаба армии и встретил на шоссе целый партизанский отряд. Знакомься, перед тобой командир отряда.
— Интересно, — удивился Мельников, разглядывая Илью, — что в тылу 26-й армии, на территории, которая никогда не будет захвачена немецкими фашистами, делают партизаны?
— Давай выслушаем младшего лейтенанта, — Семёнов ногой пододвинул табурет и сел. — А там решим, как с ними быть. Рассказывайте, лейтенант, кто вам дал команду перейти линию обороны Красной армии, когда и как переправились через Днепр, с какой целью шли в Переяслав. Есть ли в вашем отряде дезертиры из частей Красной армии? Подробно рассказывайте, со всеми именами, фамилиями, местами боёв. Если, конечно, у вас были бои.