Напротив стоит гуманоид незнакомой наружности. Черный, как негр, с серебристой толстой косой, нечеловеческими чертами лица. Заостренными, хищными, но гармоничными и красивыми. В желтых глазах противника – азарт зверя, который вот-вот поймает свою добычу. Верхняя губа мужчины вздернута, обнажая ряд белых зубов с парой довольно устрашающе оскаленных волчьих клыков. Необычные, длинные и заостренные уши прижаты к голове. Из груди рвется угрожающие рычание, сменяющееся шипением. С удивлением я слышу точно такой же собственный рык, вибрирующий в груди. Тело сведено, словно пружина, готовое молниеносно атаковать зажатым в руке мечом (тем самым, который я взял), или же обманчиво расслабленно кружить вокруг оппонента, выжидая лучшее для атаки время. Желания, и правда, звериные. Если бы не было меча, впился бы клыками в горло... дроу.
С легкостью повторил то, что я увидел, тут уже ошарашенно замирая. Это что же получается?! Голые факты прошлой жизни, без возможности проиграть в мыслях картинку и воспоминания негра ушастого. Странная (сколько раз я уже повторил это слово?) ситуация. Как будто из целой книги вырезали все описания, все красочные речевые обороты, оставив лишь кусками сухой сюжет, который не давал возможности полностью понять, о чем же эта книга. И вместо вырезанных фрагментов вставили иллюстрации: прекрасные, очень нужные, как-то связанные с общим сюжетом. Только вот для их понимания надо разобраться, что здесь к чему. Так же, в этой книге многие листы склеены и открываются совершенно случайно, добавляя в уже известную нам историю пояснение или целую главу сюжета.
Только так я мог описать происходившее с моей памятью: старая книга с новым продолжением. Насколько глубоки провалы в сознании я не знал. Так же, как и не знал то, насколько доступны мне воспоминания дроу. Скорее всего, они всплывают, стоит мне подумать о чём-то или провести какую-то ассоциацию. М-да, Игорь, попал ты в переделку...
====== Пустыня. ======
Не оглядывайся назад. Какими бы не были твои поступки, они приводят твою жизнь в движение и заставляют идти вперед.
Совет все той же души.
Сижу я перед недвижимым телом и перевязываю смоченными в вине тряпками раны. У людей все фляги были ими наполнены, как я понял. А вообще, хорошо, что хоть что-то есть для организации некого подобия дезинфекции. До сих пор поверить не могу, что один из воинов выжил... Юноша, что едва-едва пересёк границу совершеннолетия. В моей голове просто не укладывается, как это тощее, изрезанное, избитое, голодом заморенное существо вообще живое. Аккуратно провел пальцами по кровоточащему рубцу от железного ошейника, который я снял пару часов назад, по тонким запястьям и лодыжкам, со следами то ли колодок, то ли веревок. Живучий парень. Думаю, у него был болевой шок и банальное изнеможение. Повезло ему: будь ранения серьезные, а не просто ранки и ушибы вперемешку с синяками (да вся его кожа одна сплошная гематома), возиться бы не стал. Добил бы, чтоб не мучился. Да и вообще, будь у меня знания языка ближайших населенных пунктов, хотя бы толика того, что знает каждый ребенок этого мира, я бы не потащил его через всю пустыню, рискуя собственной (конечно, не факт, что тут есть опасные хищники) жизнью и растрачивая съестные припасы, которых и так было не много. Да еще и лошадь в округе только одна, и ее поимка мне еще предстоит. А уж благодетелем и героем я никогда не был: собственная жизнь, конечно же, дороже полудохлого раба. И понапрасну терять ее не собираюсь. Да-да, привыкайте: я – сволочь обыкновенная, отряд эгоисты.
Но это равноценная взаимопомощь: я уберегу жизнь и здоровье мальчишки, а он мою. Кто знает, сколько тут можно протянуть без нужных знаний? Есть ли тут инквизиция, какие-то опасные явления, места, куда лучше не соваться, отравленные продукты и мясо, вода, хищники, люди, да многое, о чем мне неизвестно. Только он и может помочь, став на какое-то время моим информатором, справочником по этому новому и незнакомому миру. Конечно, теперь я физически приспособленный, и есть кое-какие зачатки памяти прошлой жизни. Но язык может стать большой проблемой.
С тяжелым вздохом смотрю на юношу, дохлой лебедью распластавшегося на моем плаще. Мда, этот точно не из пустыни и не какой-то там крестьянин. Кожа с едва заметным красноватым загаром, явно приобретенным в пустыне. Готов поклясться, на самом деле она была бледной. Высокий (для человека, а мне, пустынному жителю, по переносицу), тонкий в кости. Аристократическая кровь буквально кричит во всем существе парня. Таких идеальных, даже можно сказать, гармоничных людей не видели мои глаза. Ладный гибким телосложением, какой-то толикой обманчивой хрупкости, натренированные мышцы, руки с тонкими запястьями и длинными, мозолистыми от тетивы лука пальцами, мягкий овал лица с острым подбородком, яркие пухлые губы, аккуратный нос, бровки вразлет и большие глаза неизвестного пока мне цвета в обрамлении длинных пушистых ресниц. Я презрительно фыркнул. Ну как ЭТО смогло выжить. Он же, черт побери, сказочная прынцесска на горошине. Ладно, истощение – голодом беднягу морили хрен пойми сколько – но как можно вырасти в вот ЭТО? Если бы не небрежно обкорнанные кем-то спутавшиеся волосы, была бы настоящая девка. Красивая, женственная и подвижная леди. А это что? Мда, наверное против физиологии не попрешь, но парни, ешьте кашку в детстве! И с содроганием вспоминайте ЭТО.
Почему я зову паренька ЭТИМ? А дело в ненормально длинных ушах с острыми кончиками. Так что моя радость от того, что это человек, подувяла. Конечно, фантастику я редко читал, а фэнтези еще реже, но “Властелин колец” смотрел. О благородных белобрысых хрущах, которые так и несут в мир добро и справедливость и от которых некоторые дамочки просто текут, знаю. Все эти мысли тут же наполнись отвращением, презрением и... ненавистью. А главное, все это исходило непосредственно от меня самого. Да, все-таки просто так, без последствий, ничего не бывает, и я приобрел вторую, абсолютно непостижимую пока для понимания сущность. Я сохранил свой характер, но само мое существо не человеческое, а другое. Подавив в себе темную бурю ненависти, я в последний раз проверил состояние светлого эльфа и легким бегом направился к лошади.
Животное все то время, что я возился с парнем, неторопливо гуляло рядом. Нет, конечно же это была лошадь. Красивый, выносливый и сильный степной жеребец. Я не спец по лошадям, но почему-то у меня складывалось такое ощущение, что это неправильный конь. Пока я подходил к нему, он спокойно стоял и смотрел. Молча, не фыркая и не шипя на незнакомца. Карие глаза настороженно следили за моими движениями. Когда я оказался достаточно близко, животное замерло. С лошадьми мне приходилось иметь дело. И ни одна так спокойно истуканом не стояла. Может, и не лошадь вовсе? Кто этот мир знает...
А жеребец и правда был отменным. Высокий, норовистый, от которого так и шла неукротимая сила. Серый в яблоках, с вороными гривой и хвостом и с серебряными светлыми прядками, темными огоньками глаз и черными чулками на ногах. Я скользнул еще ближе, животное все так же стояло на месте. Тогда я протянул коню припасенный черный хлеб, натертый солью. Он величаво изогнул мощную шею и, как будто снисходя до меня, взял угощение теплыми, бархатистыми губами. Есть контакт. Погладил его по носу и потрепал уши, снял шлем и сказал:
- Не знаю, уж прости, как тебя раньше звали. Будешь теперь Бесом. Хорошее имя, так моего кота кликали. Ух и вреднучий был зараза, но ласковый... – я впервые услышал свой голос. Хрипловатый, низкий, как ворчание, застывшее у зверя в горле перед рыком. Жеребец вдруг ткнулся носом в мой лоб, потерся об щеку и довольно засопел. А потом... Вы когда-нибудь слышали, как лошадь пробует урчать по-кошачьи? Вот и я до этого не слышал. Что-то между воркующим звуком, бульканием кипящий воды и свистом.
- И кто из нас сумасшедший? Ты или я, а, Бес? – спросил я, удивленно смотря на него. Услышав своё имя, зверь забулькал громче, довольно прихватив зубами мои пальцы. Знаете, я жил дома один в компании любимого пушистого рыжего кота, которого подобрал еще котенком. Ох и бестия же был – гроза всего двора и главный кошачий сутенер, на собак бросался, ни одну драку не пропускал, а март... Март – это мой личный ад. Когда Бес, весь исцарапанный, тощий, приползал домой через окно (благо, квартира была на первом этаже), ел, ждал, когда я обработаю его раны, и уносился в объятия своих пушистых подруг и новых приключений. Умным был, как человек, ну почти. Но и этот всепризнанный ветеран так же вот любил показывать свою привязанность – схватит зубами пальцы и некоторое время держит.