Глава 4
Мы вышли на поляну и долго смотрели на то, как заходит солнце. Оно зашло сначала своими лучами за горы, а потом скрылось окончательно. Продолжать путь и иследовать в этой темноте было уже бессмысленно. Отойдя от здания на большое расстояние мы разложили лагерь. Спали по очереди, вспомнил опыт своих друзей и решил последовать также. Рассвет наступил быстро, солнце как будто спешила выйти из-за гор. И мы покинули своё пристанище, собрав вещи. Теперь я был точно уверен, куда нам идти в полумраке я не заметил это полуразрушенное здание. Нам предстояло пройти через санаторий туда, куда приезжали люди. Здесь в былые времена, находился пыточный лагерь, замаскированный под лечебницу. Здесь специально всегда лежали больные и раненые. Никто не знал, что происходит на верхних этажах и в подвале. Неприятный запах отгоняли просроченные таблетки, блевотина и обделаные от недержания кровати. Крики пытаемых заглушали звоны аппаратов, которые работали очень плохо. Для тех же, кто пробрался, все-таки и понял секрет, скрываемый санаторием. Была дорога только одна – сам санаторий. Они становились такими же испытуемыми, как и все дети приюта. На взрослых было более выгодно проводить самые сложные эксперименты. Ведь их организм уже состоялся, и был на нужной стадии, он был пригоден для тех на ком и применяли лекарства разного назначения. Я помню, как меня сюда ложили, я не мог спать в этом месте, потому что знал его историю. Тем жителям приюта Энберна, которые не знали, было легче находится в стенах санатория. Я даже несколько раз находил старую кладку, когда обдирал обои. Это место было наполнено болью и разрушенными жизнями.
Мы шли все дальше и дальше, углубляясь и уже видели вблизи здания администрации. Это здание тоже имеет свою историю, как оказалось. Не зря оно находилось в отдалении от других построек. Не зря оно находилось около самого жуткого комплекса зданий. Не зря местные детишки боялись сюда заходить, они просили прийти кого-нибудь, чтобы они передали им слова администрации, но самим главное не заходить в это здание. Директор, зная его привычку, тоже редко бывал здесь, он специально обустроился в главном корпусе. Он боялся всего, что причиняла вред когда-то, а может быть, и сейчас. Может быть, ещё в те годы он знал, что таит в себе приют, но принял его. После приюта Керхер здание было одиноко. И только спустя три года нашло своего хозяина на несколько десятков лет. Здесь пытались построить большую лечебницу, но она не состоялась. И тогда здесь снова построили приют. Это место как будто не хотела принимать ничего другого, кроме как приюта. Оно питалась страхами и жизнями детей и не хотела менять свой уклад жизни. Только сейчас эти догадки посетили мою голову. Посещали ли эти догадки директоров приюта Энберна. Мы остановились около разрушенного здания, и я вдохнул и выдохнул. Прибор у Джима запищал все сильнее, и я повернулся к нему. Он странно на меня посмотрел и одними губами прошептал здесь эпицентр. Неужели разгадка так близко? Неужели мой друг, прикоснулся к ней, выйдя через проход именно в этом здании. Терять времени мы не хотели, из-за этого пошли. Наши руки тряслись, мы постоянно оглядывались. Песня в моей голове звучала все громче. Мы заворачиваем, рассматриваем кабинеты, гуляем по этажам, но все равно мы не можем найти вход в подвал. Я вспомнил слова друга, как он попал в тоннель. И мы идём к тому месту. Когда подходим к стенке, нужной стенке мы слышим шорох, оборачиваемся, мы видим много детей. Пока я пытаюсь их отвлечь разговорами, друг быстро находит то, что нам нужно, и мы пролазим в подвал. Идём, мы быстро пытаемся запомнить путь и все-таки выходим в комнату. Здесь мы видим колбы, шкафы с книгами, много каких рун и много всего. На стене весит единственный портрет, он очень похож на того человека, которого описывали в письмах. У дальней стены стоят клетки. Я вижу цепи, которые тянутся по всей комнате. Я обыскиваю стол, пока друг заваливает дверь. Я не говорю ему, что это плохая затея, призраки все равно не поймут, что ты закрыл дверь. Мне охота так же верить, что это баррикада спасёт нас. Теперь я все меньше уверен, что мой приезд хоть что-то значит в этом приюте. Песня все приближается, я вижу, что друг тоже начал слышать, он поворачивается и губами шепчет : дай нам выход. Вдруг от дальней стены, я слышу шаги и вижу его. Он не изменился с годами, это тот же человек, который на портрете. Как он мог выжить спустя столько лет?