Прошел год. Германская буржуазия посадила Зеверинга в кресло прусского министра внутренних дел. Зеверинг видит нарастание нового революционного движения в Средней Германии. Он провоцирует его преждевременную вспышку для того, чтобы удушить революционное движение в самом зародыше. Он так и писал тогда совершенно откровенно, что если бы он принял своевременно полицейские меры, то „гроза“ (т. е. восстание) не разразилась, но духота осталась бы. Восстание осталось бы в скрытом состоянии (т. е. не разгорелось). В своем меморандуме правительству он выражается еще яснее: „Нужно подчеркнуть, что опасность непосредственого повстанческого движения Средней Германии не грозила никогда. Лишь посылка охранной полиции для отражения все умножающихся беззаконий и растущей преступности среди рабочих дала толчок. Нарыв лопнул“. Восстание было жестоко подавлено. Зеверинг стал одним из общепризнанных мастеров германской контрреволюции.
Итак, Зеверинг уже политический деятель общегосударственного германского масштаба. Он уже не один из многих мелких социал-предателей, а выдающийся министр коалиционного правительства, которому суждено сыграть большую роль в деле стабилизации германской „демократической“ республики. При этом историческая роль Зеверинга весьма любопытна, ибо надо сказать, что Зеверинг не простой, откровенный предатель известного пошлого типа. Он, соединяя в себе пригодные для борьбы с рабочим классом качества Эберта и Носке, — теоретик и практик „демократической“ республики, в рамках которой рабочий класс будто бы может бороться за социализм.
Главная опасность грозит „демократической“ республике, по его мнению, слева. Поэтому Зеверинг, став прусским министром полиции, создает полицию — прежде и раньше всего как инструмент борьбы с революционным движением. Он несколько осторожнее Носке, создавшего свой рейхсвер исключительно с помощью контрреволюционных офицеров бывшей императорской армии. Зеверинг вливает в прусскую полицию, им созданную, большое количество реформистских профсоюзных чиновников, которые умеют не хуже офицеров и ландскнехтов Носке бороться с рабочим движением, душить коммунистическое движение. Но это не значит, что Зеверинг в спокойные времена германской республики при организации ее охраны отказывается от услуг тех контрреволюционных элементов, с которыми он шел рука об руку трижды при подавлении революционного движения в Средней Германии. Документально установлено, что Зеверинг находился в контакте с теми контрреволюционными и погромными бандами, которые были организованы на Востоке Германии ввиде так называемого „черного рейхсвера“ будто бы для борьбы с внешним, а в действительности, конечно, исключительно для борьбы с внутренним врагом, т. е. с революционным движением.
Из слияния откровенно контрреволюционных фашистских элементов „черного рейхсвера“ с профсоюзными соглашательскими элементами и получилась прусская полиция, — до прихода Гитлера к власти главный оплот германской буржуазии против большевизма. Недаром на кильском партейтаге социал-демократов их вождь Гильфердинг совершенно справедливо указал на то, что „заслугой Зеверинга является тот факт, что волны большевизма разбились о Пруссию. Это было делом Зеверинга во всемирно-историческом масштабе“.
Логика и диалектика борьбы привели Зеверинга естественно и к тому, что он стал бороться с рабочим классом не только полицейскими, но и политическими методами, вроде билефельдского соглашения или провокации восстания в Средней Германии. Логика борьбы привела Зеверинга, например, к тому, что именно он, создающий демократическую республику будто бы как предтечу социалистической республики, стал одним из творцов подлейшей штрейкбрехерской организации, существующей в Германии под названием „технической помощи“. Он все время очень заботился о том, чтобы „эта организация стала популярной, чтобы ее оружие не притупилось“ (речь в прусском ландтаге в декабре 1920 г.), а в „Ежегоднике технической помощи“ за 1921 г. он пишет: „Организация технической помощи стала необходимостью. Тот, кто признает ее здоровое ядро, должен иметь мужество участвовать в ее строительстве. Все большее усовершенствование этого необходимого оружия технической помощи — в интересах всего народа“. В этой „всенародной“ формуле — ценнейшее признание Зеверинга. Борьба Зеверинга с рабочим движением оружием технической помощи есть необходимое связующее звено всей политической деятельности Зеверинга: организация им технической помощи помогает нам понять, как Зеверинг стал третейским судьей в социальных конфликтах между трудом и капиталом. При этом Зеверинг совершенно естественно становится не столько третейским судьей, сколько уполномоченным тяжелой промышленности с прямым заданием не допускать повышения жизненного уровня рабочих ценой понижения прибавочной стоимости, падающей на долю германской буржуазии.