Музей ожил умеренным вечерним освещением. Алена на всякий случай еще раз прислушалась, осторожно выглянула из-за большой соломенной лодки с муляжными мозгами и, отшатнувшись от серого стреноженного бумажного коня с вдавленной в лоб звездочкой Ильича и повязанным на глаза алым пионерским галстуком, на цыпочках прокралась к инсталляции. Потревоженные кучки смотрелись неаккуратно, кое-где лежали отбившиеся от своих выкрашенные в разные цвета кусочки породы. Вместо трупа в центре композиции Алена увидела одетый в костюм манекен с пластмассовым светло-бежевым лицом, а в углу рядом с пещерой из шредерной лапши – сложенный вдвое плотный маленький лист. Поскольку лист не был частью инсталляции, Алена квалифицировала его как наверняка оставленную недавними посетителями улику. Надев порванные в двух местах зеленые резиновые перчатки, она взяла белый прямоугольник и развернула. Это был старый, сделанный в ателье снимок: красивый мужчина и мальчик лет пяти у него на коленях, мужчина натянуто улыбается, а мальчик напряженно смотрит перед собой. В правом нижнем углу стояла дата 17.08.1985.
Аня нервно попинывала ступени крыльца черного хода и глубоко затягивалась.
– Завтра в девять будет загрузка бомжей, можно с ними, – Тимофей поморщился и потер переносицу.
– Что будем делать, если проверят расход газа? – глухо спросила Аня.
– Не проверят, давно уже не запрашивали данные. Ну припишу еще одного в отчетность, скажу, что ночью привезли, – Тимофей устало посмотрел на сестру. – Иди домой, тебе отдохнуть надо. Там, в музее, все нормально прошло?
Аня резко затушила сигарету о рыжий шершавый стенной кирпич и достала еще одну из пачки.
– Мне кажется, труп видела уборщица, мы не успели вовремя его убрать.
– Почему ты так решила? – Тимофей закрыл глаза и шумно выдохнул.
– Она всегда в это время приходит убираться. Еще я слышала, как кто-то убегал, ну понимаешь, вот когда есть это ощущение, его не обманешь… и это точно был не охранник, охраннику я звонила, перед тем как отключить свет, он бы не успел.
– Что она делала в реставрационных залах?
– Не знаю.
– Почему вы не разобрались? – почти закричал Тимофей.
– А как ты себе это представляешь? – закричала в ответ Аня, но осеклась и уже тише добавила: – Спросить, не видела ли она труп, спрятанный в арт-объекте, и есть ли у нее возражения?
Аня нашарила в сумке зажигалку, закурила, сунула зажигалку обратно, на секунду задумалась и вдруг нервно начала проверять карманы брюк и пальто, а потом застыла, зажав в передних зубах светящуюся в темноте сигарету, выплюнула ее и тихо процедила: «Я идиотка! У меня лежала их фотография, его и Антона. Я, кажется, ее где-то потеряла».
«Ле-е-ева, это ты-ы-ы? Ка-а-ак ты себя чу-у-увствуешь?» – нараспев проговорила в трубку Алена. Ее одноклассник и первая любовь Лева Квант нежно и интеллигентно выдохнул: «Да хорошо все. Говори!» До перестройки Лева какое-то время работал в милиции, потом организовал сеть прачечных и навсегда распрощался с госструктурами. «У меня есть снимок, тут дата стоит. Можно узнать, кто и где делал и как зовут заказчика?» Алена распрямила уголок старой фотографии: брюнет с ярко-голубыми холодноватыми глазами – редкое сочетание, лицо конусообразное с широкими скулами, ямочка на подбородке; мальчик очень похож на него, но мордашка по-детски круглая и глаза другие совсем, карие и виноватые. Лева недоверчиво засипел: «Зачем тебе?» Алена попыталась изобразить разочарование: «Ну, Ле-е-ева, как ты был зану-у-удой…» Занудой Лева, безусловно, был, но занудой умным и, несмотря на двух бывших жен и молодую любовницу, неравнодушным. «Ладно, какой там год?» – спросил он быстро, чтобы не слушать дальнейшее нелестное. Информацию получить было нетрудно, в 1985-м в городе работало всего три ателье, а фото явно сделано не любителем. Через час Лева получил от Алены оригинал, а еще через час он, держа в руках бутылку кьянти, букет сиреневых хризантем и коробку пирожных с заварным кремом, сражался с Алениным домофоном.
Утром, выпроводив сонного Кванта пораньше, Алена приняла душ, сварила мокко и открыла врученный ей накануне конверт. Итак, имеем адрес фотоателье: пр. Ленина, 51, кстати, ателье реорганизовано, но еще функционирует. ФИО фотографа: Филатов Дмитрий Олегович. На фото: Троцкевич Павел Евгеньевич с сыном. Неплохо, неплохо, Леве бы в аптеке работать. Алена еще раз всмотрелась в привлекательное жесткое лицо на снимке. Да, везет мне как покойнику. А покойнику еще меньше, вспомнить страшно. И ведь как обделали все красиво, запрятали в камушках, а потом совсем куда-то уволокли. Наверняка хотят остаться безнаказанными. Эх, поймать бы их да вот так же закопать в рассыпающийся гравий, чтобы не было больше ни холодно, ни тепло, ни стыдно, ни больно, ни смешно, ни жалко, чтобы одна темень каменная вечная.