Семен Петрович шел по коридору, как обычно держась за стену. Вдруг стена качнулась и оттолкнула его от себя. Он попробовал ухватиться за старые обои в цветочек, но его повело в сторону и вниз, так что он кулем осел на пол, стукнулся головой о тумбочку с вихляющейся ручкой, заскользил еще ниже и удивленно уперся взглядом в кота. Владлен Викторович услышал грохот и напрягся, а потом потянулся за костылями. Неужто там упырь опять с Барсиком воюет?
Семен Петрович, скрючившись в позе уставшего от жизни младенца, лежал посреди коридора, упираясь ногами в стену и бездумно пялясь перед собой. Владлен Викторович встал рядом. Хотел, было, поддеть, но передумал.
– Ты, это, напружинься, может, я тебя подхвачу тут, вытяну?
Семен Петрович поднял от пола голову, уткнувшись ею в тумбочку, попробовал привстать на локте, завозил ногами по стене, но тело, когда-то сильное и устойчивое, затрещало под тяжестью жизни, как натруженная деревянная балка. Семен Петрович задрожал от напряжения, услышал звук выходящих из кишечника газов, вяло выматерился и со стуком съехал вниз.
Владлен Викторович подошел ближе, вспугнул наблюдавшего за происходящим Барсика, развернулся, привалился спиной к стене, немного выставил вперед костыль со стороны здоровой ноги:
– Семен, ты попробуй еще раз того, за палку мою уцепиться и вверх по ней и ногами побрыкайся.
Семен Петрович посмотрел вверх, с силой выдохнул, поелозил по полу локтем, оттолкнул от себя ногами стену, уперся затылком в ручку тумбочки и пополз рукой к резиновому наконечнику. Продержавшись так немного, покачал головой, выпустил костыль, повалился на бок, отдуваясь, переместился на живот, поерзал ногами и приподнялся на локтях. Владлен Викторович попробовал протянуть костыль немного дальше, но под углом без опоры он был все равно что свисающий с потолка шест в спортзале.
– Подожди, я сейчас туда к тебе, ты так пока.
Владлен Викторович осторожно переступил через ноги Семена Петровича, перешел влево и вперед, развернулся и уперся задом в край тумбочки.
– Давай, Петрович, сдаваться-то ведь совсем не дело, нам с тобой как раз это, по костылю на рыло. Проморгали мы свою молодость, а старость не проморгаешь, она сама кому хочешь глаза проест.
Боясь заразить стариков, Юра и Света заказывали им еду и лекарства домой, вызывали клининговую службу и один раз просили зайти соседку проверить микроклимат. Соседка отрапортовала, что открыли быстро, ничего плохого не заметила, один лежит в одном углу, другой сидит в другом, жизнь идет, котик вот у вас ласковый, игривый, если чего надо, обращайтесь.
Тридцатого декабря, окончательно выздоровевшие и отдохнувшие за время болезни, Света и Юра с большим пакетом продуктов из «Ленты» и двумя чахлыми живыми елочками пришли поздравить дедов. Пока Юра искал крестовины (их у них почему-то всегда было больше, чем надо), ввертывал в них худенькие стволы, снимал с антресолей пыльные картонные ящики с игрушками, Света, помыв накопившуюся посуду и убрав за котом, поставила в духовку курицу с яблоками и начала вытаскивать хребет из селедки. Рядом сидел довольный Владлен Викторович.
– Свет, это каждому по елке? Вот придумали тоже, одной бы мы обошлись. Пусть бы себе росла.
– Папа, да их специально для этого выращивают. Видишь, они же не разлапистые лесные, их долго и не держат в земле, воткнут маленькую совсем, а года через три срубают.
– А, ну ладно, пусть.
– Как вы тут без нас?
– Да нам, Свет, что будет? Там полежим, здесь посидим. Соседка приходила, так Барсик уж к ней со всех сторон, мурчал, хвост подымал. У нее там, видно, кошечка. Не знаешь, Свет, есть кошка у нее?
Света отрицательно помотала головой, отметила про себя, что Владлен Викторович говорит сразу за двоих, и улыбнулась.
Юра прилаживал тяжелую фабричную макушку на елку, елка грустно опускала голову, и висящая макушка становилась больше похожа на пузатую розовую сосульку.
– Юра, ты лучше легкую возьми, бумажную, которую вы с матерью делали.
Семен Петрович, наблюдавший с кровати за сыном, погладил тяжелую рыжую голову прикорнувшего рядом с ним кота. Когда Юрка был маленький, елку они всегда наряжали с ним на пару, и с макушкой Семен Петрович каждый раз мучился, увесистая она у них, на взрослую ель, а они почему-то всегда покупали недорослей. Вот Лидия и решила полегче сделать, чтобы не оттягивала.