День 24: Из Хельсинки в Таллин
В хельсинкском отеле «Гесперия» есть плавательный бассейн, и, хотя для того чтобы поплавать надо встать пораньше, я ощущаю потребность воспользоваться подобной роскошью. Ведь сегодня мы отправляемся в Советский Союз, где дела обстоят иначе.
Через полтора часа я на пристани. Утренний туман рассеялся, и день снова обещает быть жарким. В гавани полно корабликов, приходящих с окрестных островов Суомалинен. Некоторые подвозят товар на рынок картошку, морковку, лук, клубнику, вишню и сливу; рыбацкие лодки доставляют раков, морского лосося и балтийскую селедку, некоторые из паромов везут на работу жителей пригорода. В Эстонию нас доставит «Георг Отс», стройный и опрятный, зарегистрированный в России корабль, принадлежащий Балтийской судоходной компании.
Дав звучный гудок, «Георг Отс», названный в честь эстонского оперного певца, отваливает от финского берега ровно в 10:30. Медные купола и зеленые крыши домов исчезают вдали, пока корабль пробирается в лабиринте узких проливов между крохотными островами и песчаными отмелями, направляясь в Финский залив, на южном берегу которого в 50 милях отсюда находится Эстония. Ширина этого пролива невелика в географическом смысле, но огромна во многих других отношениях.
Ощущая себя экзотикой в местном масштабе, я разглядываю прочих пассажиров, пытаясь подобрать ключ к их национальности. Первый читает Daily Май, второй — Newsweek. К одной из переборок изящно прислонилась, обратив лицо к солнцу, потрясающая девица в черных очках и черно-белой шляпке колоколом. Прямо Одри Хепберн в «Завтраке у Тиффани», если бы не лайкровые велосипедные шорты. Без особого удивления узнаю, что она подвизается в индустрии моды. Она немка и едет на фестиваль в Риге, столице Латвии. Она объясняет, что в Советском Союзе это единственный праздник моды, на котором русским модельерам позволяется общаться с западными коллегами.
Многочисленные островки у южного побережья Финляндии
Мужчина с Daily Mail в руках — английский подданный. Его отец, эстонец и уроженец города Тарту, оставил родину в конце войны, стремясь избежать развязанных Сталиным чисток эстонских националистов. По его словам, в одну из ночей 1944 г. неизвестно куда увезли 60 000 человек из всех Балтийских государств.
— Вполне возможно, что мой дед оказался среди них или там был кто-то из моих родственников… я не хочу ни на что рассчитывать… но мне кажется… что меня ждет приключение…
Черепичные крыши и закоулки старого Таллина
Он смотрит на спокойное, гладкое море, и я в известном смысле понимаю его. Три недели, проведенные в пустынной и ничем невозмутимой Арктике, никак не помогли мне, убаюканному уютным материализмом скандинавов, приготовиться к тому, что ждет меня в стране, долго являвшейся объектом такого насилия.
В отделанном блестящим хромом баре «Георга Отса» можно купить пиво, водку и кофе. Кадры сработанных в Америке видеопрограмм MTV безмятежно плывут по экрану. Все вокруг меня кажутся какими-то механическими. Молодой эстонец Петер, отслуживший по призыву два года в Советской армии, теперь занимается обменом валюты и сидит возле симпатичного чемоданчика, купленного им в Сингапуре. Он учит меня здороваться по-эстонски.
Первый взгляд на Таллин, появившийся в час дня над низким зеленым берегом по правому борту, излишне волнует меня. По сути дела, я никогда не верил в существование Эстонии. Она всегда казалась мне сказкой, эта страна, расположенная на краю полуострова, вдающегося в Балтийское море. Однако политика гласности сделала существование или несуществование Эстонии критически важным вопросом, и, приближаясь к ее берегам, я ощущаю не только предвкушение скорого удовлетворения давнего любопытства, но и сопереживание ходу истории.
Над светло-коричневыми стенами города поднимаются шпили, башни и башенки средневекового города, однако пристани создают унылое впечатление. В подчеркнутом контрасте оживленной космополитической гавани, оставленной нами три часа назад, у причалов в Таллине нас встречают только облезлые угольщики и сухогрузы, отчаянно нуждающиеся в покраске. На кормовых флагах обязательные серп и молот. Иммиграционные формуляры скопированы на слабом ксероксе, и, заняв место в долгой очереди на регистрацию, я возвращаюсь, чтобы в последний раз отснять «Георга Отса». Ко мне немедленно подъезжает машина, из которой выходит солдат, подозрительно изучающий меня взглядом.