В этом месте ширина озера составляла километров шесть. Далеко слева, на большом острове, расположенном между Таведой и Лесайолой, зеленела густая пальмовая роща. Солнце на безоблачном небе поднималось все выше. До края стекла я добрался, когда отошел от берега в Пиал Эдин где-то на километр. Начиная от этого места, и уже до самого берега Лесайолы вода была настоящей.
Я возвратился к Райяну.
- Эй ты, баран, угости-ка лучше меня своим коньяком, если сам еще не высосал до конца, - миролюбиво попросил я.
Он лежал на спине, затем вдруг подхватился на ноги и замахал руками. Равновесие удержал, лишь ухватившись своими пластиковыми пальцами за мой воротник.
- Знаешь, что я только что видел!? - запищал он.
- Наверняка что-то очень интересное, иначе от волнения не пытался бы меня сразу же придушить.
- Ты ходил по воде!
- Заливаешь.
- Честное слово, ты ходил по самой середке озера!
- Я что, плавал там одетый?
- Нет. Ты шел по самой поверхности.
- Нечего мне всякие дурацкие шуточки рассказывать.
- Клянусь!
- Что ты из меня придурка делаешь?
- Я видел это собственными глазами.
Тут я коснулся ногой бутылки и головой указал на нее.
- Все сходится, - резюмировал я тоном превосходства. - Сначала я после вчерашней пьянки выпендривался перед тобой, а теперь...
- Ну конечно, я нализался будто последняя свинья! - радостно воскликнул он. - Вот это номер, - добавил он потише и облегченно вздохнул.
Только у меня вовсе не было охоты смеяться. Но, чтобы сделать ему приятное, я поднес бутылку к губам и высосал из нее пару глотков воздуха.
В этот миг я понял, по крайней мере, одно: если мне хочется остаться в согласии с изменившимся миром, придется оставить при себе все, что я о нем до сих пор узнал.
II
Линда работала в бюро торговой фирмы, называвшейся "Темаль". Офис фирмы находился на Двадцать Девятой Улице. После утренних переживаний, и так уже натянувших мои нервы, мне даже не хотелось гадать о том, как она сейчас выглядит. По мере того, как я продолжал знакомиться с изменениями во внешнем виде городских предместий и внешности их обитателей, во мне нарастал страх, что эти пугающие перемены могут касаться и моих ближайших знакомых.
Под влиянием самых дурных предчувствий я оставил в покое Райяна, который, с упорством, достойным лучшего применения, изображал на пляже лежащего без сознания пьяницу, и направился на станцию в Пиал Эдин, где как и утром - те же самые две пластмассовые девушки продолжали блокировать макет телефонной будки. Я отчаялся найти настоящий телефон, кроме того, главным для меня было встретиться с Линдой лично. Тогда я сел на поезд, идущий в центр Кройвена.
Пока я ехал до станции на Десятой Улице, где уже начиналась плотная городская застройка, у меня было время получше присмотреться к ближайшим пассажирам. В вагонах уже не было такой толчеи, как утром, когда вагон был забит едущими на работу манекенами, но все-таки какое-то число муляжей продолжало стоять, не занимая свободных мест. Вскоре я понял, почему так получилось. Почти у всех пассажиров, которые стояли в проходах между пустыми лавками, держась за верикальные и горизонтальные трубки, предназначенные для удержания равновесия, их руки были навечно к этим поручням прикреплены. Лица обездвиженных выглядели при том вполне естественно. Они сохраняли ограниченную свободу движений, некоторые обменивались друг с другом псевдо-предложениями, сложенными из случайного набора слов, или же пялились в покрытые серыми прямоугольниками газеты.
Одна из женщин, недвижно стояла возле стенки, так как была прикреплена к ней лопатками. Свободными руками она перелистывала страницы цветного журнала, в котором прямоугольники, залитые серой краской, изображали текст, другие же представляли яркие фотографии. В ближайшем углу, подвешенный двумя руками на захвате, свободно свисающем на поручне, мерно болтался маленький пластиковый старикашка в очках, впаянных прямо в пустые глазницы. Рядом с ним опирались друг на друга двое сросщихся спинами мужчин. Они составляли неразрывное целое, но, при всем при том, вовсе не походили на мертвых кукол. Один из них через равные промежутки времени возобновлял попытки знакомства с моей соседкой по сиденью. Он обращался к ней с вопросом, выходит ли она на следующей остановке, и если так, то он охотно проводит ее домой. Когда женщина поднимала к нему стеклянные глаза и отрицательно крутила головой, он уговаривал ее провести вечерок в театре. Вот только женщина эта ну никак не могла воспользоваться приглашением, пусть даже если бы свою компанию ей предлагал кто-то другой. Ее тело было отлито из мягкой пластмассы и навечно соединено с сидением и спинкой скамьи. Напротив меня сидела мать с ребенком на руках. Она качала дитя и свободно вертелась по сторонам, зато ноги ее были спаяны материалом, имитирующим человеческое тело, а стопы - по самые щиколотки - были затоплены в пол.
Кроме нескольких исключений все эти изображающие людей создания были смонтированы в вагоне навечно, как составная часть его оборудования, что всякому, очутившемуся на моем месте в роли непосвященного и находящегося в здравом уме зрителю показалось бы в высшей степени странным. Тем более удивился я, увидав настоящую женщину, которая неожиданно прошла по вагону под руку с пластмассовым манекеном и вышла на перрон, не обращая ни малейшего внимания на все наше необычное окружение.
Эта парочка вышла из поезда на остановке у Двадцатой Улицы. Ведомый тем чувством радостного изумления, которое наверняка управляет человеком на необитаемом острове, когда он после долгого одиночества внезапно увидит другого товарища по несчастью, я тут же сорвался с места и выбежал за нею.
Манекен тянул женщину за руку. Я догнал их уже на лестнице, ведущей к выходу на улицу.
- А мне уже казалось, что во всем городе я не найду ни одного настоящего, - обратился я к женщине.
- Слушаю вас?
- Я вышел за вами из метро.
- За нами?
Она наморщила брови и глянула на своего искусственного партнера.
- Ну, если говорить откровенно... - запнулся я. - Впрочем, вы и сами понимаете, что я имею в виду в данных обстоятельствах. Я с самого утра еще не видел человеческого лица. Могу представить, что и вы удивились, когда встретили меня.
- Погодите... - перебила она меня. - Я не очень понимаю...
- В том-то все и дело! - с энтузиазмом подхватил я. - И я тоже ничего не понимаю. Здесь, в центре, таких уж особых перемен видимо и нет. Я выглядывал в окно, прежде чем мы въехали в тоннель, и кроме имитаций людей на улицах ничего особенного не заметил.
Она остановилась.
- Вы что, знакомы? - спросил манекен.
- Нет, - ответила женщина.
- Вы уж извините, пожалуйста, - поклонился я ему. - Мы говорим о делах, которые вам совершенно не понятны.
- Но вы имеете друг с другом что-то общее.
- В каком-то смысле, да, - подтвердил я уже с меньшей уверенностью, так как разговор наш уходил совершенно в неожиданное направление.
- А можно узнать, что вас объединяет? - продолжал он настаивать.
- Как бы это вам поделикатней объяснить... - Только сейчас я вспомнил о Райяне и о невозможности с ним объясниться. - вы сегодня еще ни разу не разговаривали друг с другом...
- Так значит тебе известен этот человек? - перебил меня манекен, обращаясь к женщине.
- Я его не знаю!
- Ты утверждаешь это категорично, но он продолжает считать, будто у вас друг с другом имеется нечто общее.
- Зачем вы лжете моему мужу?
Выражение ее лица было неприязненным, посему, в конце концов, пришлось спросить прямо:
- Неужели нас не объединяет тот факт, что вы настоящая женщина, и это создает возможность нам объясниться, не говоря уже об обмене информации относительно...
- В жизни не видел такого наглого ухажера! - ледяным тоном прошипел манекен, прежде чем я смог сказать, что имею в виду.
Но ведь я вовсе не собирался...
- Так чего, собственно говоря, вы от нас хотите? - сухо отрезала женщина.
После быстрого обмена словами повисла напряженная тишина. Когда я выбегал за женщиной из метро, то наивно полагал, будто то, чего я от нее желаю, написано у меня на лице и никаких дополнительных объяснений не требует. Теперь же - когда ее холодный прием застал меня врасплох - я мысленно представил, чем может закончиться наш дурацкий разговор, если я немедленно не удалюсь. Пришлось согласиться с тем, что и на этот раз я позорно провалил все дело. Я не сумел объясниться ни с превращенным в имитацию человека Райя-ном, хоть он и был моим коллегой, и мне можно было рассказать ему обо всем, ни с этой чужой женщиной, которая была настоящей и наверняка видела вокруг себя то же самое, что и я сам.