Поначалу стороны обменялись взглядами на целостный вопрос отношений между наукой и церковью и без всяческих дискуссий сошлись в том, что первая сторона посылает вторую сторону именно туда, куда вторая посылает первую, и где темней, чем у негра в желудке. Но - и это "но" в протоколе мне было приказано подчеркнуть - перед лицом общего врага, каким и для ученых в писании, и для священнослужителей является уличный пророк, стороны обязаны объединиться, чтобы действенно обвинить Блеклого Джека перед лицом генерального прокурора Кройвена.
Затем кардинал выразил свое удовлетворение по поводу отсутствия в городе губернатора, утверждая, что административной власти, сконцентрированной в руках генерального прокурора, должно быть достаточно для реализации целей, уже давно указанных духовенством при помощи ученых активистов. Последние слова прелата были реверансом в сторону ректора, посему, после принятия тезиса, что зараженного безумными мыслями Блеклого Джека следует изолировать от общества, а когда пришло время дальнейших предложений по процедурным вопросам, Его Ученость - оценив жест хозяина предложил, чтобы ведущую роль в процессе над пророком приняло на себя духовенство, поскольку представители науки отличаются легкомысленным отношением к тем идейным противникам, к которым церковь всегда относилась со свойственной ей нетерпимостью.
Объявленный ректором проект был выставлен на голосование, и кардинал его единогласно принял. Его Преосвященство при этом заметило, что среди учеников, сопровождающих бунтовщика, духовенство уже имеет одного подкупленного человека. Тогда ректор обратил внимание кардинала на одну весьма серьезную опасность.
- Ходят слухи, - сказал он, - будто два ученика пророка и двое из его слушателей (помимо дюжины самых активных фанатиков) носятся с намерением написания Нового Завета. В этом документе очевидцы происходящего должны будут передать будущим поколениям всю правду о жизни и смерти Режиссера мира. Поскольку церковь не сможет изолировать и перебить всех сторонников нового проповедника, следовало бы, по меньшей мере, отыскать четверку будущих евангелистов и вместе с вдохновителем грозного движения бросить их в тюрьму.
Выслушав это замечание, кардинал расхохотался во всю глотку. Его веселье было вызвано двумя причинами, и потому он хихикал с удвоенной силой.
- Во-первых, - воскликнул он с ораторским задором, - кто тут говорит о тюремном заключении? А во-вторых, нет никаких оснований этих евангелистов опасаться.
- Так о чем же мы тут говорим, если не о потребности немедленной изоляции этих людей? - обеспокоился ректор.
- Мы говорим о необходимости исполнения смертного приговора над главным врагом церкви, - объяснил кардинал.
- А разве недостаточно ли будет, чтобы его осудили на пожизненное заключение?
- Этого будет мало, поскольку из-за тюремных стен узурпатор мог бы и дальше рассеивать свои отравленные зерна. Только лишь высшая мера могла бы выявить абсолютное бессилие этого якобы-мессии, что скомпрометирует его в глазах прежних почитателей.
- Но ведь мы не осуществляем собственные цели с помощью методов, типичных для духовенства, милосердие которого, вечно подчеркиваемое в программах, нашло свое выражение в многочисленнейших проявлениях бессмысленной жестокости и кровавого террора.
- Поэтому вам и не следует вмешиваться в это дело. Церковь принимает на себя всяческую ответственность за обвинение Блеклого Джека.
Кардинал не стал уточнять, какую ответственность имеет он здесь в виду. Вместо этого он вернулся к вопросу будущих евангелистов. По мнению прелата, этих людей вообще не стоило преследовать, поскольку с их стороны никакая опасность церкви не угрожала.
- Они же разорят вас! - пророчествовал ректор.
- Да пусть я никогда не сяду за этот стол, - со смехом отвечал кардинал, - если ученики Блеклого Джека изымут из нашей кассы хотя бы медяк. Оглашая в печати правду о жизни и учении Спасителя, евангелисты вместо того, чтобы нас скомпрометировать в глазах верующих, что, естественно, входит в их намерения - дадут нам такие доходы, которых до сих пор не имели никакие финансисты во всем мире.
- Ваше Преосвященство смотрит в будущее излишне легкомысленно. Ведь, после дополнения старой Библии книгами Нового Завета у каждого появится возможность прочесть их и сделать вывод, что искаженный церемониальными и административными наростами золотой храм церкви имеет мало общего с учением, провозглашаемым Спасителем.
- Да ведь практически никто Евангелия сам не прочтет.
- Почему же? Ведь тот, кто серьезно относится к собственной вере, имеет не только право, но и обязанность черпать знания непосредственно из источника более-менее правдоподобного, каким станет объявленное в печати учение самого Пророка. Поэтому, мне кажется, что как только новая Библия появится в книжных магазинах, каждый верующий, пусть даже будет бедняком и должен будет снять с себя последнюю рубашку, продаст ее и побежит в...
- ...церковь, чтобы бросить их в нашу кружку для пожертвований и упасть перед нами на колени, поскольку в сознании верующего Богом является не Спаситель, но само церковное здание, - ласковым голосом закончил кардинал.
XVII
Пока главный священник Кройвена продолжал дальше открывать карты перед книжником, я поднялся из-за стола, вышел из макета резиденции фальшивого прелата и уселся в машину ректора. У меня не было никаких обязательств перед куклой ученого, поэтому я решил машину у него просто реквизировать.
На полной скорости я отправился по Десятой Улице в сторону Вота Нуфо. При этом мне пришлось проехать полосу искусственных садов; декорации, установленные в переходной зоне, но остановился я только лишь в районе Шестой Аллеи, обрамленной с обеих сторон настоящими домами, в районе станции метро, где мне удалось заметить неподдельную телефонную будку.
С самого начала я позвонил в Темаль и попросил соединить меня с Линдой.
- Тиназана в отпуске, - послышался в трубке голос знакомой телефонистки.
- Так она не у вас? - удивился я, но тут же вспомнил, что Линда сама говорила о том, что возьмет на работе недельный отпуск.
Тогда я набрал номер домашнего телефона Линды и ждал довольно долго, потому что у меня не было уверенности, настоящий ли у нее аппарат.
Трубку взял младший брат Линды и сказал, что сестра поехала днем к Долли и пока еще не возвращалась. Это сообщение я воспринял с вздохом облегчения, так как все сильнее беспокоился при мысли о нашей последней встрече, неудачном прощании и раненой ноге Линды. Выходит, рана не была опасной, раз моя девушка смогла поехать в гости в Уджиофорте. Только вот квартира Йоренов наверняка не соединялась с Центром какой-либо телефонной линией. Кроме того, я побаивался представителей дорожной полиции и карабинеров. Я и представить не мог, что буду делать, если какой-нибудь живой представитель закона заинтересуется краденой машиной и при этом под мундиром ректорского шофера распознает Карлоса Онтену.
По дороге к Йоренам я остановился у бара на углу Двадцатой Улицы, где перед тем выслушивал проповеди Блеклого Джека. Там я выпил большую порцию виски. Затем я отправился по Шестой Аллее, но - чтобы поглядеть на дом Линды - свернул на Двадцать Девятую Улицу. Оставляя район, застроенный настоящими небоскребами, я почувствовал себя в безопасности. Там, где здания изображали декорации, уличное движение имитировалось только лишь манекенами.
Я проехал мимо дома Линды, так и не решив до конца: подняться сейчас наверх или же искать свою девушку у Йоренов, как вдруг увидал ее в группе искусственных людей. Она сидела на высоком табурете в баре Кальпата. Я завел машину на тротуар и припарковался точнехонько в том месте, где во вторник Блеклый Джек поставил на ноги и вернул способность двигаться кукле парализованного нищего.
- Я с трудом узнала тебя! - воскликнула Линда, увидав меня.
Эти слова один раз я уже слыхал. В Темале. В бар я вошел, приветствуемый не только изумленным восклицанием Линды, но и поклоном искусственного вышибалы, а также доброжелательным приглашением самого Кальпата, которому парик был к лицу. Виски дало знать как раз вовремя: я уже почувствовал, как в жилах кружит спиртное.