Вон он, материк, за туманной дымкой над проливом. Там — Амур. Нам — туда.
Но прежде чем покинуть остров и завершить маршрут, хочу поблагодарить всех наших друзей, причастных к этому путешествию, и прежде всего:
экипажи двенадцати самолетов, двух пограничных сторожевых кораблей, мотоботов «Отвесный» и «Витус Беринг», паромщика Кима с реки Паужетки, колхозного перевозчика через реку Озерную дядю Степана;
38 сахалинских и камчатских шоферов и тракториста Васю, который вытаскивал нашу машину по дороге на Паужетку;
южносахалинскую паровозную бригаду, которая везла нас до Макарова;
водителя дрезины на пути Оха — Москальво Алексея Першина;
всех, всех, кто помогал нам преодолевать расстояния, кто и сейчас, наверно, находится в дороге…
«САМИ УПРАВИМСЯ»
Время на своих невидимых и бесшумных крыльях переносит нас от берегов Сахалина к «дикому брегу Иртыша», в горы Рудного Алтая. Но я должен сделать небольшое отступление в прошлое, в самое начало двадцатых годов.
…И сентября 1921 года Владимир Ильич Ленин, узнав о приезде в Москву управляющего Риддерскими рудниками, попросил в записке к секретарю организовать свидание с этим товарищем.
Встреча произошла, как сказано в комментариях к Ленинскому сборнику, между 12 и 17 сентября. Сохранилась запись этой беседы, сделанная самим Ильичем. Читаешь ее и словно видишь, как Ленин, слушая приезжего, пишет быстро-быстро, отбирая для себя лишь самое главное: факты, цифры, что нужно сделать…
«Англичане залили рудники
— и увезли нек [оторые] важные части
— мы частью откачали
— построили плотину и можем достроить эл[ектрическую] станцию (100000 л[ошадиных] сил)
2 сильные реки, Ульба (?) и Граматуха?
— 500 000 пудов руды
добыли в 4 мес[яца]
7% меди
? 16 свинца
? 10? цинка…»
За этой коротенькой, отрывистой записью — большая, исполненная драматизма история.
Царизм отдавал на откуп пришельцам несметные богатства России.
Так случилось и с сокровищами Рудного Алтая, в частности с самым ценным его месторождением — Риддером, открытым в конце XVIII века братьями-охотниками Федоровыми и названным по имени барнаульского горного инженера Филиппа Риддера, который обследовал этот район и подтвердил находку.
Руду добывали каторжане, ползая в низких забоях, киркой отбивая кусок за куском. Вытаскивали добычу в заплечных мешках, выкатывали на тачках, к которым приковывались цепью. Каторжные и жили под землей. Два раза в год, по праздникам, им разрешали там, внизу, собираться у главного ствола, чтобы они могли, запрокинув головы, увидеть кусочек неба, голубевший далеко вверху. Они жили и умирали под землей и отпевали их в подземной церкви…
Риддер был продан сначала французам, затем немцам, а перед первой мировой войной его прибрал к рукам Лесли Уркарт, предприимчивый англичанин. Прочно обосноваться на Алтае ему помешало непредвиденное событие — революция. Но с приходом в эти места Колчака у Уркарта снова появились виды на будущее. Ненадолго. Колчака изгнали. Уходя с его войсками, агенты Уркарта успели затопить рудники, сломать оборудование.
Но жизнь продолжалась! Горняки чинили насосы для откачки воды, добывали руду с незатопленных горизонтов. Приехал назначенный Советской властью новый управляющий.
Лесли Уркарт у себя в Лондоне следил за событиями на Алтае и прислал в Совнарком ходатайство о предоставлении ему концессии в Риддере. Просьба была изложена деликатно и логично: молодой власти, у которой столько забот и так мало сил, трудно, практически невозможно самой восстановить Риддерские рудники, находящиеся в ужасающем состоянии.
Забот было действительно по горло, а сил недостаточно. И в Совнаркоме склонялись уже к тому, чтобы удовлетворить просьбу англичанина. Пусть будет пока концессия, а когда страна окрепнет, посмотрим… Ленин раздумывал.
И тут заговорил, заволновался трудовой Риддер. Первой подняла голос партийная ячейка.
…Я как бы заново присутствую на заседании тогдашней ячейки, в которой состояло сначала три, шесть, потом семнадцать коммунистов и которая разрослась с годами в нынешнюю многотысячную партийную организацию Лениногорска.
Мало, совсем мало осталось свидетелей тех событий. Сидят теперь тесным кружком, как сидели, наверно, и тогда. И хотя младшему 67, а старшему 92, горячатся по-молодому, спорят, перебивают друг друга.
Первым партийным секретарем в Риддере был слесарь Шипунов. Это ему, Андрею Петровичу, девяносто два. Движется с трудом, почти не выходит на улицу, но узнав, что собираются старики, его товарищи по ячейке, пришел, опираясь на сына, которому 67. Он тоже был членом ячейки.
Память не та, язык не всегда слушается, и все же с помощью друзей Шипунов-старший постепенно вспоминает, как было…
— Узнали мы, коммунисты, что Лесли, черт заморский, снова желат к нам пожаловать… Собрались, как сейчас. Кто был, запамятовал…
— Ты был, однако, Семен Львович был, Степан Шишкин и Саша Карпусенко покойные, я пришел… — говорит Александр Петрович Иванов, бывший в свое время председателем Риддерского волисполкома.
— Черепанова забыл, — добавляет Семен Львович Тихоновский.
— Ну вот, собрались… Думаем, что делать? Как от Лесли избавиться. То ли ты, Семен, то ли Карпусенко говорит: «Давайте петицию пошлем Ленину…»
— Вот уж петицию… — перебивает Иванов. — Петиции: царям направляли. А Ленину решили отписать письмо, как близким пишут.
В тот же вечер сообща и сочинили. Всю историю Риддера вспомнили, как мы тут натерпелись от разных приблудных. «А теперь уж, — писали, — как-нибудь сами управимся, дорогой Ильич. Не бессильные…» А на другой день прочли это. письмо всему народу на митинге. Одобрили люди да еще пару крепких словечек вставили по адресу Лесли… Запечатали конвертик и — в Москву! А скоро поехал туда наш управляющий.
И письмо дошло, и управляющий доехал. Выслушав его, Ленин решил направить в Риддер авторитетную комиссию, сам подбирал в нее людей. А когда Ильичу сообщили, что-комиссия все еще в Москве, он написал сердитую записку:
«Случайно я узнал, ч[то] к[омис]сия (по делу о концессии Уркарта) до сих пор не уехала!
Это чудовищная волокита, верх безобразия…
Если ВСНХ будет терпеть такую волокиту, тогда надо бросать всякое «строительство».
Комиссия поехала, и ее председатель увозил с собой мандат, в котором Ленин, обращаясь к «партийным товарищам Сибири, Урала и Киргизстана», просил «оказать комиссии и всем ее членам всяческое и всестороннее содействие. Дело имеет громадную общегосударственную и общефедеративную важность».
В Риддере москвичи увидели затопленные стволы шахт, поломанные машины. Но они увидели и горняков, которые вручную откачивали воду, таскали в мешках руду. И все говорили: «Сами управимся! Без Уркарта».
Комиссия доложила об этом Ленину. Правительство отказало в концессии.
Вот было радости на рудниках!
Владимир Ильич сказал по этому поводу так:
«Мотивировка нашего отклонения договора с Уркартом выразила непосредственно, можно сказать, не только общепартийное, но именно общенародное настроение, т. е. настроение всей рабочей и всей крестьянской массы».
Старики говорят, что Ленин спас Риддер, который стал Лениногороком.
Иду в Лениногорске по следам ленинской записи.
«2 сильные реки, Ульба (?) и Граматуха?»