’Гость ушел, начал вслух ругать себя за то, что не дал сразу ответа. «Как невежливо мы обошлись с этим человеком, — говорил он мне. — Я даже забыл пригласить его сесть, а ты не позвала откушать чаю». Разволновался Генрих Осипович ужасно. Ведь речь шла о самом дорогом в его жизни, о проекте покорения Волхова. Проекте, которым он много лет тщетно пытался пробить глухую стену равнодушия. А тут идет только второй год революции, и о нем уже вспомнили!.. Весь остаток вечера Генрих Осипович писал докладную записку Ленину. Ответ из Москвы не заставил долго ждать себя: полная поддержка! А вскоре мужа назначили начальником строительства…
Вдова подарила мне на прощание старый журнал, издававшийся на Волховстрое. Уже само его название звучит необычно: «Как строится Волховская гидроэлектрическая станция». Мы привыкли, что она давно существует… Год издания— 1923, ноябрь, № 1. На обложке могучая фигура рабочего в фартуке, он всадил в землю лом; силуэт экскаватора, вгрызающегося в скалу; и в ореоле солнечных — нет, электрических! — лучей здание электростанции. Тысячу раз видел я его на фотографиях, да и был не раз возле этого здания, а вот художнику, рисовавшему обложку, наверняка приходилось напрягать все свое воображение, чтобы представить, как же будет выглядеть будущая ГЭС… Передовая статья: «Мы являемся… пионерами. Положение обязывает. На нашем примере… страна проверяет свои возможности, накапливает опыт… необходимый для ведения предстоящих, небывалого масштаба, работ». Прекрасно сказано! С чувством ответственности перед будущим… Весь остальной материал — в скупом, деловитом стиле. Вот заметка «Гидрография реки Волхов». Цифры, итоги многих обстоятельных исследований, изысканий на реке. Но когда они проведены? В гражданскую войну, в разруху! Как только подумаешь об этом, совсем по-иному ощущаешь сухие научные данные — за ними подвиг гидрографов… А такое сообщение: «Прибыл экскаватор». Да это же первая машина на первой советской стройке! Или коротенькая информация под заголовком «Состояние заказов». Медный провод заказан Северному кабельному заводу; стальной трос изготовляет Трест массового производства, который сдал уже 500 пудов; Петроградский прокатный завод катает металл для опор. О чем эта информация? О том, что промышленность молодой Советской республики поднимается из разрухи, встает на ноги, начинает шагать. А шагать ей далеко!
Это просто здорово, что журнал, рассказывающий, как строили первую в стране гидростанцию мощностью в шестьдесят четыре тысячи киловатт, попал мне в руки как раз перед поездкой на строительство Куйбышевской ГЭС мощностью в два миллиона триста тысяч киловатт.
Он, журнал, пригодился мне в первый же день приезда. Этот день я провел в Ставрополе, маленьком сонном городке в Заволжье, который в одно прекрасное утро проснулся знаменитым: вышло постановление о строительстве Куйбышевской гидростанции, и Ставрополь оказывался в самом центре стройки. Но знаменитым быть трудно, это всегда связано с большим беспокойством. Так случилось и со Ставрополем. Сколько людей сюда понаехало, сколько машин забегало по улицам, взметая за собой столбы пыли, как шумно стало в тихом городке! А в довершение выяснилось, что ему и вовсе придется покинуть свое насиженное место, которое станет дном будущего Куйбышевского моря, и перебраться куда-нибудь повыше.
Полдня я просидел в производственном отделе управления строительства. Начальник этого отдела, мрачноватый человек в темно-синей суконной толстовке, показавшийся мне закоренелым службистом, не был склонен к разговору и попросил подождать. Честно говоря, ему было просто некогда: со всех сторон на него наседали.
Прораб одного из участков пришел согласовать месячный график работ в портовом городке. Моря еще нет, а порт уже строится. Пока он на горе, далеко от воды, но будет время — и она подойдет вплотную к его причалам.
Вошли, вернее, ворвались в комнату взрывники. В соответствии со своей профессией они были настроены воинственно.
— Вам, — наступали они на начальника, — требуется бутовый камень для стройки. Пожалуйста, мы дадим его сколь-6 От солнца к солнцу 81 ко угодно, мы можем тут все горы взорвать, только создайте условия, а вы не создаете…
Отбившись от взрывников, начальник долго разговаривал по телефону с кем-то, кого почтительно называл «товарищ затопленец». Позже я узнал, что так величают здесь работников отдела подготовки зоны затопления. Судя по репликам, речь шла о перевозке на незатопляемые места тридцати тысяч жилых домов. Перевезти их нужно, не повредив, целенькими — с крылечком, с коньком над крышей и даже «с дымом над трубой», как выразился начальник.
Снова были люди, снова кто-то звонил, потом его куда-то вызвали, он вернулся совсем мрачный и окончательно забыл о моем существовании. Я попытался робко напомнить о себе, на что получил ответ:
— Минутку терпения.
И тогда я вот что сделал. Я вынул из чемодана журнал, подаренный мне вдовой Графтио, раскрыл и стал медленно листать, так, чтобы сидящему за столом была видна обложка.
— Что это у вас? — спросил он, перегнувшись через стол.
— Да так, — ответил я небрежно. — Журнальчик один старенький…
— Разрешите взглянуть.
И взяв у меня журнал, весь просиял, просветлел, словно внутри у него лампочка зажглась. Выяснилось, что он умеет улыбаться.
— О! — воскликнул он. — Волхов… Бывал я на Волхове. Я там в двадцатом году первую свою студенческую практику проходил. Помню, мы вели наблюдения на гидрометрическом посту. И результаты этих наблюдений даже, знаете, в официальные отчеты вошли. Да вот вам, пожалуйста, доказательство. Видите, заметка о гидрографии Волхова. Тут и моя есть цифирь… А потом я снова приезжал на Волхов уже инженером. Участвовал в испытании турбин… Потом послали в Дагестан. Там мы Гергебильскую станцию строили. Был прорабом на плотине. И после этого так и пошел — по плотинам… В Сызрани, в Иванькове, на Кавказе, в Средней Азии…
Вот тебе и закоренелый службист. Он, оказывается, полстраны объехал и меньше всего сидел за канцелярским столом, и квартирой ему очень часто служила походная палатка.
— Вы на той стороне Волги были? Там уже роют котлован под здание ГЭС. Котлованище этот будет гигантский. Я знаю, что журналисты не любят цифр. Но одну все-таки запишите: только из береговой части котлована надо вынуть пять миллионов кубометров земли. Я сказал: из береговой части. Да, котлован захватит и Волгу, потому что здание гидростанции будет на две трети своей длины вдаваться в реку. Значит, этот ее участок нужно оградить перемычками и осушить, чтобы на дно могли спуститься экскаваторы. Легко сказать: оградить, осушить. Но как? Это целый комплекс больших и сложных работ. Прошедшей зимой мы к ним и приступили. Первое, что сделали — насыпали банкет. Это подводная дамба из камня, которая должна несколько сдерживать и отводить в сторону течение. Лучшее время для насыпки банкета — зима. В другую пору все усложняется: камень подвозят на машинах к причалу, перегружают на баржи и оттуда уже сбрасывают в воду. Это долго и мешает судоходству. А зимой пробивают во льду майны — проруби — и к ним подкатывают машины с камнем. Это ведь гораздо проще. Нужно было успеть насыпать банкет до того, как река вскроется. В те дни мы все были там, на льду… И произошел такой случай. Позвонили нам сюда из какого-то московского учреждения. «Позовите, говорят, пожалуйста, вашего начальника». — «Он на банкете». — «Тогда заместителя», — «Тоже на банкете». — «Ну, главного инженера или еще кого из начальства». — «Все на банкете». — «Да что это у вас за банкеты в рабочее время…» — возмутились в Москве.
— Опешили мы зимой, — продолжал он, — и с прокладкой по дну Волги трех трубопроводов. Они нужны, чтобы гнать песок в перемычку. Каждый такой трубопровод, или, как мы говорим, дюкер, — это много труб, сваренных воедино. А сваривали их прямо на льду около майны, прорубленной во всю ширину реки. Два дюкера скатили в воду и уложили на дно без особых затруднений. Дно было предварительно осмотрено водолазами. Принялись было за третий дюкер, но вдруг потеплело, лед стал темнеть, размякать, выступила вода. А еще не все трубы были сварены. Начальник строительства приказал закончить работу за трое суток. Опустить третий трубопровод требовалось так, чтобы он не лег случайно на первые два. Действовать нужно было спокойно, расчетливо, быстро. Вода все прибывала. Монтажники, сварщики, такелажники, водолазы уложили дюкер за полтора дня… И нарушили, знаете, планы кинооператоров, которые собирались заснять укладку. Мы им назвали день, когда это должно произойти по графику. Они позвонили накануне, спрашивают: «Можно ли завтра приезжать? Не рано ли?» — «Поздно, отвечаем, дюкер уже на дне, график выполнили раньше срока». Страшно они расстроились. «Вы, — говорят, — нас подвели, мы будем жаловаться…» Пришлось посочувствовать им, выразить сожаление, что искусство отстает от жизни…