В кабине за спиной машиниста стоял чернявенький паренек в солдатской пилотке.
— (Сынишка мой, — сказал Евец. — Обратите внимание на пилоточку. Тут целая история… В сорок втором, когда я был на фронте, он сбежал из дому. Хотел ко мне попасть. Шел ему одиннадцатый год… Добрался до Уфы, а там задержали и отправили домой с санитарным поездом, который шел в Магнитогорск. В вагоне санитаркам помогал. И вот надо же такому случиться. Один из раненых спрашивает, услышав фамилию: «Отца твоего не Михаилом величают?» — «Михаилом». — «А по батьке он Юрьевич?» — «Юрьевич». — «Сынок ты, значит, моего фронтового товарища»… Мы с тем солдатом рядышком в землянке спали. А однажды в знак дружбы пилотками поменялись… Так он ту пилотку парню моему отдал. «Носи, — говорит, и здравствуй…» Пилотка-то теперь совсем старенькая, сто раз стиранная, но сынишка с ней не расстается.
Я взглянул на Евеца-младшего. Лицо у него было такое сосредоточенное, словно он, а не Лямин управлял рычагами. И я приметил: когда стрела с ковшом поползла вниз, помощник машиниста подался вперед, а как только ковш, подхватив ком земли, пошел вверх, юноша выпрямился, но тут же стрела начала описывать дугу, и он тоже отклонился вбок, будто всем существом своим старался помочь экскаватору. И так повторялось каждый раз.
К нам подошел прораб участка.
— Сколько кубов дал сегодня Лямин? — спросил у него Михаил Юрьевич.
— К семи часам было тысяча девятьсот восемьдесят.
— А мои ребята?
— Твои чуток поотстали. Тысяча девятьсот…
И тут я понял, что кроме приветствия означал ляминский взмах руки. Он означал: знай наших!
Евеца уже не было около меня. По-мальчишески ловко сбежал он по крутому откосу на дно котлована и направился к своему экскаватору. Легко взобрался по стальной лестничке в кабину, и находившийся там машинист начал что-то объяснять бригадиру. Евец сел за рычаги.
Потом я увидел, как закончивший смену Лямин поднялся из котлована и остановился на самом его краю, наблюдая за стрелой экскаватора, которым управлял Михаил Юрьевич. И Лямин тоже вынул часы…
Осенью, в октябре, я во второй раз приехал на стройку. Минуло только полгода, а ориентироваться уже стало сложновато. Фронт работ такой, что охватить его взглядом можно только с какой-нибудь возвышенности.
Влезаю на Могутову гору.
Внизу — котлован.
Весной могло показаться, что экскаваторы действуют беспорядочно: роют землю в разных концах долины, прогрызают траншеи в пересекающихся направлениях. И все это без особого как будто плана. А сейчас этот план виден: котлован приобрел определенную форму. Четко обозначились его границы. А где Отважное? Переехало. Забралось повыше — туда, где начинается лес. Но это уже не прежнее Отважное. Все дома новые.
На реке видна чуть проступающая из воды каменная гряда, которая начинается у берега и тянется метров на четыреста. Это и есть банкет, насыпанный зимой. Теперь понятно, зачем он нужен. По левую руку от дамбы река бурлит и мечется, по правую — тиха, словно озеро в безветренную погоду. Под защитой банкета можно работать на реке.
А что там делают?
В дно реки нужно вогнать больше десятка тысяч длинных и тяжелых железных свай особого профиля. Эти сваи — шпунты, тесно примыкая одна к другой, поставленные в три ряда, создадут три плотных подковообразных забора, которые упрутся концами в правый берег реки.
Пространство между заборами засыплют песком. Для чего все это? Вернее, против кого? Против опасного врага — внешней и грунтовой воды. Чтобы ни единая струйка не смогла просочиться.
Вбивает шпунтину в грунт молот плавучего парового копра. На реке несколько таких машин. Они напоминают башни подъемных кранов, установленные на понтоны. Звонко постукивают молоты. Забить обычную сваю и то нелегко… А шпунты — сваи фасонные. Те, что сейчас заколачивают, похожи на длинные корыта. Они так и называются корытообразными. Забор, составленный из них, волнист, и это, на языке техники, «придает конструкции большую жесткость». Сказав, что шпунтины тесно примыкают одна к другой, я был не совсем точен. Они не примыкают, а вдвигаются одна в другую. Для этого их боковые кромки имеют пазы и гребни. Гребень, вставленный в паз, образует глухой замок. И щелочки не остается для воды. Но зато как сложно забить в грунт это двадцатиметровое корыто! Неправильно ударишь — изогнется. Чуть перекосишь — гребень не войдет в паз. К тому же дно Волги каменистое. Иную шпунтину закоперщики бьют-бьют, молот падает и падает с большой высоты, обрушивая на сваю могучие удары. Не лезет. Видно, встретилась ей на дне каменная плита. В таких случаях говорят: коса на камень. Но на сей раз коса, похоже, покрепче. Закоперщики люди упрямые — загонят! Недаром у названия их профессии есть и второй смысл: зачинщик.
Железная шпунтовая стенка заметно удлиняется, выдвигаясь все дальше от берега. Затем она сделает поворот, пойдет параллельно берегу, снова повернет и примкнет к берегу. Высота стенки должна быть такой, чтобы вода не смогла захлестнуть ее даже в самое сильное половодье. На милосердие реки нельзя рассчитывать. И малые речушки бывают грозны. А это — Волга! Правда, последнее катастрофическое половодье было на Волге в 1926 году, и, значит, следующее предстоит, по подсчетам ученых, примерно через сто лет. А вдруг… Все должны предусмотреть строители, борясь с рекой.
Шпунтовой стены мало. У нее, собственно, подсобное назначение, так же как у банкета. Под его защитой вбивают шпунты. А под защитой шпунтов возводят перемычку, которая охватит котлован с трех сторон. Эту перемычку намывают из песка. Потребуется его более полутора миллионов кубометров. Где взять столько?
А вон с того острова, который именуется Телячьим. К его песчаному откосу уже приткнулись два земснаряда. Они вгрызаются в берег, всасывают песок, перемешанный с водой и гонят эту массу — пульпу — по трем дюкерам, которые были уложены на дно зимой. Концы трубопроводов выведены на правый берег. К ним присоединены другие трубы, лежащие на деревянной эстакаде. Она идет вдоль берега, а затем поворачивает и вдается в реку. Пульпа, проделав под напором путь в полтора километра, бьет мощной струей как раз в том месте, где начинается шпунтовая стенка. Песок, оседая на дно, образует насыпь. И происходит интересное. Вода укладывает песок, как заправский строитель: крупные частицы, как более тяжелые, ложатся вниз, в середину, мелкие и, следовательно, легкие-по бокам. А это именно и требуется для того, чтобы перемычка получилась прочной. Эстакада с трубами будет удаляться от берега вслед за шпунтами, рядом с которыми пойдет насыпь.
Все работы на воде подчинены одной цели: до весеннего паводка надежно, прочно оградить перемычкой намеченный прямоугольник реки. Сделают это, откачают воду. На дне образуется котлован. Спустятся экскаваторы, станут копать, как сейчас на берегу. А когда и береговая и донная части котлована достигнут сорокаметровой глубины, придут бетонщики. Приход бетонщиков в котлован — всегда большой праздник: они кладут фундамент гидростанции. И это уже не юность, это — зрелость стройки.
Начало темнеть. Панорама строительства, открывающаяся мне с Могутовой горы, становится от этого еще выразительней: с темнотой нарождаются огни! Они вспыхивают на башнях копров, на палубных надстройках земснарядов, на стрелах экскаваторов. Зажигает лампы и левый берег, их уже не меньше, чем на правом. Здесь, у правого, поднимется гидростанция, земляная плотина. А там — железобетонная водосливная, дамбы, судоходные шлюзы…
Горит-разгорается внизу огромная светящаяся карта стройки. Она живет, дышит. Где-то на левом ее крае оторвался от остальных крошечный, еле приметный огонек и пошел и пошел мелькать по реке — от дебаркадера к земснарядам, от земснарядов к копрам, — приостанавливая на секунду свой бег и тут же возобновляя его с новой силой. Обогнул остров и понесся по прямой к левому берегу. Наверно, какой-нибудь катерок.
Все новые и новые загораются огни. Только теперь видно, какую огромную территорию занимает строительство, раскинувшееся на обоих берегах. Мириады огней! И каждый из них зажжен человеком… Экскаваторщиком, поднимающим ковш за ковшом землю из котлована. Багермейстером, стоящим у пульта управления в рубке землесосного снаряда. Верхолазом, который забрался на мачту высоковольтной линии передачи. Закоперщиком, забивающим в дно реки длинные стальные шпунты. Машинистом подъемного крана, который разгружает баржу у причала.