— Мы стоим на крышке турбины! — Масловский делает паузу, чтобы мы прониклись всем значением сказанного. Первой пусковой турбины. Уже шесть в сборке. Обратите внимание, турбина стоит чуть с наклоном. Это расчет: когда хлынет вода, здание станции накренится под ее напором, и машины выпрямятся…
Снова помолчал, взглянул на турбину и произнес задумчиво:
— Вот так, глядишь, и родится ток… Ток!
Все чаще и чаще вызывают к себе Жигули: приезжай, у нас события!
В начале года земляная плотина, пройдя через пойму, через Телячий остров, приблизилась вплотную к реке. Летом плотину намывали «же в самом русле. К сентябрю остался лишь небольшой проход для реки, то что гидротехники называют прораном, в триста пятьдесят метров. Можно бы и его-запереть: волжским судам открыта новая дорога — через шлюз. Но прежде чем полностью перекрыть реку, нужно позаботиться о другой для нее дороге. Куда Волге? Один ей путь — через донные отверстия в здании гидростанции, которое окажется в воде. Вот почему надо сначала подготовиться к затоплению котлована, а потом уж перекрывать реку.
На затопление я и приехал.
Спешу повидать старых знакомых, получить последнюю информацию.
Масловского ловил в этот раз два дня подряд. Он все время был где-то рядышком. Говорят:
— Пошел на восьмую секцию…
Я — на восьмую: действительно, был, вызвали к диспетчеру. В диспетчерской: отправился как будто к себе. Раз его долговязая фигура мелькнула перед глазами и так же мгновенно исчезла… Я уже знал: у него на участке самая горячка, идет тематический бетон. Это значит на определенную тему, как сочинение пишут в школе. Какая сейчас главная тема на стройке? Перекрытие реки. И кладут, форсируют бетон, который приближает это событие, решает именно эту задачу. Конкретный, тематический бетон. У Масловского как раз донные-отверстия, куда пойдет вода, водосбросы. Без них не начнешь ни затопления котлована, ни самого перекрытия. Все взоры — на Масловского, все теребят его. Потому он и неуловим для меня. И все же сталкиваюсь с ним на бетоновозной эстакаде. Признать признал, но взгляд совершенно отсутствующий. Не спросил даже о последней игре «Спартака» с «Динамо». Представляете, как занят.
— Затворы, затворы кончаем! — бросил он на бегу и испарился.
Евеца тоже застал в жарком деле. Те самые экскаваторы, которые рыли когда-то котлован, теперь разбирают ограждающую его перемычку. Михаил Юрьевич сразу же, не выходя из кабины, не открывая рук от рычагов, делится новостью:
— Сын возвращается из армии.
Бог мой, как несется время! Кто его подгоняет? Неужели. тот чернявенький паренек в старой отцовской пилотке уже и в армии отслужил? Отслужил. И, судя по последнему письму, в октябре будет в Жигулях. Как раз к перекрытию попадет…
В тихой бухте, образовавшейся после того, как поработали земснаряды, покачиваются у берега баржи, связанные попарно. Это не просто баржи, это составные части наплавного моста, который установят в русле реки. Он нужен для самосвалов, с которых полетят в воду бетонные пирамиды и камни. Так начнется перекрытие. А пока в бухте стучат топоры, мелькающие в руках веселых плотников, которые сколачивают на баржах настилы. Плотникам весело: во-первых, потому что им по семнадцать-восемнадцать лет, а во-вторых, потому что они только-только прибыли в Жигули по комсомольским путевкам. Когда начиналось строительство на Волге, этим ребятам было по двенадцать-тринадцать, и они ужасно завидовали каждому, кто уезжал в Жигули. А теперь вот поднялись, выросли и поспели не к шапочному разбору, а к разбору перемычек — в самый раз, к самой схватке. Не опоздали!
Перемычка котлована доживала последние минуты.
Знаю, сколько труда ушло, чтобы сложить из песка, камня и железа этот гигантский крепостной вал.
Помню дни, когда Волга пыталась прорвать возникшую у нее на пути преграду. Не удавалась прямая атака, пробовала просочиться хотя бы сквозь щелочку, проскользнуть ужом, а там уж вволю покуражиться над людьми. Но они каждый раз вовремя перехватывали реку.
Перемычка верно служила строителям, защищая от воды выраставшие в котловане бетонные стены гидростанции. И вот такая черная неблагодарность: разбирают, растаскивают.
Сломать, известно, всегда проще, чем построить. Но эту перемычку и сломать было нелегким делом. Месяц возились с ней экскаваторы, бульдозеры, земснаряды, землечерпалки, разрывая грунт, растаскивая камни, подкапывая железные доски — шпунтины. С ними, с досками, была самая морока. Крепко их вогнали закоперщики! Приходилось звать на выручку водолазов, которые резали шпунтины под водой при помощи электрической дуги. На глубине в темной водяной толще мерцал робкий голубовато-розовый огонек, перед которым не может устоять сталь.
Доконали-таки перемычку. Уступила. Похудела так, что чуть не просвечивает. Совсем тонкая стена отделяет реку от котлована. Но впускать Волгу надо осторожно. Откроешь широко ворота, ворвется, шумя и пенясь, и в гневе за то, что долго не пускали, начнет все крушить вокруг. Двери будут постепенно приоткрывать и только когда уровни воды в котловане и в реке сравняются, распахнут настежь.
День воскресный. Откосы котлована заполнены народом, как трибуны стадиона. Все головы повернуты в сторону, где стоит наготове землечерпалка «Цюрупа», прибывшая на Волгу с Черного моря. Ей поручено нанести последний удар, и она уже занесла над перемычкой сорок два ковша. На дамбе, на этом куске земли, который через минуты уйдет в воду, тоже толпятся люди, смельчаки, желающие первыми увидеть, как Волга пойдет в котлован.
Взлетает ракета — и на «Цюрупе» пришла в движение толстая стальная цепь с ковшами. Они вонзаются поочередно в грунт и уплывают вверх, чтобы выгрузить землю на шаланду. Перемычка медленно-медленно оседает. И вдруг замелькали лопаты, ломики. Это не по плану, это люди — сами. Хотят помочь землечерпалке, хоть в том нет надобности — она справится. У кого нет лопаты — схватил доску. Нет ломика — ковыряет землю носками ботинок. А кто и пригоршнями ее разбрасывает. Порыв, который не предусмотрен и который трудно сдержать. Все заждались воды. И все приветствуют Волгу, которая уже заструилась между бугорками, уже полилась несмелыми и неслышными пока ручейками…
Когда перед поездкой меня спрашивали, куда я собрался, отвечал:
— На перекрытие.
И никто не требовал уточнения адреса, все знали: в Жигули.
Через несколько лет я сам задам такой вопрос приятелю, уезжающему в командировку. Он ответит так же:
— На перекрытие.
И мне тоже не потребуется уточнений — в Красноярск, на, Енисей.
Есть события, которыми живет вся страна.
Наплавной мост — настил для него сколачивали юные плотники — переброшен через узкую протоку, оставленную для реки, через проран, который и будут перекрывать.
Первым по мосту перешел с правого берега на левый начальник Правобережного строительного района. Встретил его начальник Левобережного и говорит:
— Вот и дождались! Все время гора шла к Магомету, а теперь и Магомет явился к горе.
Упомянув гору, он имел в виду земляную плотину, которая двигалась от левого берега к правому, к Магомету, и остановилась на середине реки, поджидая, когда Волге дадут другую дорогу.
Bce готово к перекрытию, к бою с рекой, и прежде всего боеприпасы: десятитонные глыбы из бетона и камень. Глыбы похожи на пирамиды, и такая форма придана им не случайно. Они первыми полетят в реку и лягут так, чтобы для воды оставались щели. Пусть найдет поначалу лазейки — не станет сразу бушевать. Бдительность ее будет обманута, и на пирамиды посыплется камень, сто тысяч кубов — с запасом, чтобы ничто не застало врасплох. Считается, что Волга несет в Жигулях до шести тысяч кубометров воды в секунду. А вдруг где-нибудь на Каме разразятся ливни? Лучше перебрать боеприпасов, чем недобрать. Пирамиды и камни, сброшенные в воду, образуют дамбу, банкет. Постепенно вырастая, он поднимется на метр из воды, перекроет реку, заставит течение отвернуть в сторону, в котлован, и гора — земляная плотина — продолжит свое движение к Магомету.