Ровный ход! Вот «изюминка» этого завода, которую я искал и нашел с помощью Михалевича.
На другой день после экскурсии я отправился в прокатный цех, через который нас накануне из-за недостатка времени провели уже в стремительном темпе, на рысях. А мне всегда хочется побыть подольше в прокатном. Люблю постоять здесь вдыхая в себя воздух, настоенный на огне и металле. Интересно и в доменном и в мартене: мастерство сталеваров и доменщиков достойно преклонения. Но их труд исполнен таинств, которые скрыты от глаз, когда стоишь около домны или мартеновской печи. Что видишь? Только бушующее в смотровом глазке пламя. Только клокочущую, бурлящую реку металла, когда пробивают летку. Остальное — тайна. И в этом есть своя прелесть. Но люблю прокатный за открытый нрав!
Иду вдоль станов, поднимаюсь на переходные мостики над ними, неторопливо вбираю в себя впечатления, прослеживая путь слябы. Это толстая стальная лепешка, которая прибыла сюда из соседнего цеха для дальнейшего, как говорят военные, прохождения службы. Она уже помыкалась под валками обжимного стана. Теперь ее раскатают, как кусок теста, в длинный тонкий лист. Стою на мостике. Внизу летит по рольгангу, обдавая жаром и ослепляя, раскаленная сляба. Можно, и не глядя вниз, видеть, что там происходит. Стоит только взглянуть на лица стоящих рядом со мной людей. Порозовели, зарделись — это сляба озарила их, пролетая в клеть. Потемнели, затенились — втянутая валками, она ушла по ту сторону клети. И опять жаркие солнечные блики ложатся на лбы и щеки: летит новая сляба. Свет и тень поминутно сменяют друг друга. Идет прокат! И все доступно взору, вся схватка человека с металлом у меня на глазах. Схватка в открытую, без всяких хитростей, сила на силу… Если б мне довелось заново выбирать профессию, я бы, пожалуй, в прокатчики! Очень уж ясное, честное, мужественное дело. Я сказал об этом Дмитрию Николаевичу Заугольникову, молодому инженеру, который показывал мне цех. Он промолчал, но улыбка чуть тронула его лицо. Она как бы говорила: мы и сами догадываемся, какая у нас превосходная профессия.
С Заугольниковым мы познакомились вчера во время экскурсии. Вчера он был начальником стана, а сегодня — цеха. Но не этого, не листопрокатного, другого, который еще рождается в котловане по соседству. Цех холодного проката. Там будут катать тоже лист, совсем тоненький, автомобильный. А чем тоньше лист, тем хлопотней с ним, тем сложнее оборудование. И места оно занимает больше. Цех будет громадина: полторы тысячи работников! Пока что в его штатах один человек — начальник. Вчера директор завода подписал приказ о назначении на эту должность Заугольникова. Сегодня Дмитрий Николаевич сдал по акту свое старое хозяйство, прокатный стан, и принял новое — стол и стул в крошечной конторке возле котлована…
Вечером я зашел к Заугольникову домой, чтобы уточнить кое-какие технические данные. Пришел за техническими, а унес главным образом историко-краеведческие, и не от Дмитрия Николаевича, а от его жены Лии Григорьевны. Она окончила московский историко-архивный институт и, как жена металлурга, занимается историей металлургии. Первые шаги в этой области она сделала в Златоусте, куда Митю «распределили» после окончания института Стали и куда она тоже, естественно, «распределилась».
В Златоусте Лия Григорьевна работала в городском архиве. Море документов! Нырнешь в эти глубины, и всякий раз выплываешь с какой-нибудь жемчужиной. Сколько она выловила таких жемчужин! Сколько открыла имен, пребывавших в забвении! Кто слыхал до нее о Степане Серовикове? Знали, что был мастер-огнеупорщик, готовивший чудо-тигли для Павла Петровича Аносова, выдающегося металлурга, раскрывшего тайну булата. Не было б тех тиглей, не родиться бы и знаменитой аносовской стали, потому что никакие другие не выдерживали сверхвысоких температур плавления. Мы про них, про тигли, все знаем: из какой они глины, как она замешивалась, по какой рецептуре. Рецепт до нас дошел, а имя его автора затерялось в ворохах бумаг, только разок где-то, в какой-то строке, упомянутое. Попробуй разыщи эту единственную нужную тебе строчку в тысячах докладов, реляций, актов, писем. Попробовала, разыскала. Подцепила и вытянула из-под спуда бумаг коротенькую фразу, вернувшую нам имя Серовикова Степана, крепостного печника, соучастника Аносова в его великом деле. Теперь они рядышком, как и подобает, на страницах истории русской металлургии.
Бесценный был в Златоусте архив, рыться бы в нем и рыться. Но мужа послали в Череповец, на новый, строящийся завод. А что там делать историку металлургии? В этом городе она только зачинается. На всякий случай Лия Григорьевна заглянула в книги. И вдруг увидела старинный герб Череповца. В лучах солнца — медведь, рыба, корабельный руль и какие-то брусочки. Медведь — понятно: леса вокруг. Рыба: Шексна всегда славилась стерлядью, доставлявшейся отсюда на царский и патриарший столы. Руль символизировал Мариинскую систему, судоходство. А бруски? Что они означали на гербе? Лия Григорьевна навела справки. Оказалось, это слитки железа или, как говорили в старину, крицы. Их выплавляли под Череповцом из болотной руды в глиняных сыродутных горнах. Ковали топоры, серпы, косы. По всей Руси известен был череповецкий гвоздь: в любое дерево входил с легкого удара по самую шляпку. Слали железо в Петербург на пушечные лафеты. А — в селе, которое (Называлось Железная Улома, отливали и сами пушки.
Так что и в историческом плане металлургический завод в Череповце строился не на пустом месте.
Лия Григорьевна получила назначение в городской архив заведующей. Но поначалу нечем было заведовать. Какие-то мудрецы незадолго до ее приезда вывезли все бумаги в Вологду, в областной центр, и свалили в пустующей церквушке. Должность заведующей упразднить не успели. Она приехала и начала воевать. Город не может жить без архива! Не сразу удалось внедрить это в сознание местных товарищей. Сопротивлялись. Отступили под ее натиском. Первым она обратила в свою веру председателя горисполкома. Подписал постановление о возвращении бумаг в город. Заугольникова торжественно ввезла их на двух грузовиках. Удалось вырвать и дом под архив. На это здание претендовали сберегательная касса и еще какие-то учреждения, но были вынуждены отступить на прежние позиции.
Она умеет постоять за свой архив! Фонды его растут, пополняются документами. Источники пополнения самые разные. В том числе и монастыри. Близ Череповца полно бывших монастырей, есть один и действующий.
— В этом не была, не проникла. А бывшие все облазила. Монахи, знаете, любили писать. Монастыри были в оживленной переписке между собой, с властями. В кельях, в подвалах я нашла массу интересных документов. Летописи, указы, письма, счета, накладные. Монахи занимались промыслами, торговали рыбой, лесом. Литье продавали. Почти при каждом монастыре была литейная мастерская. Я разыскала старинные чертежи. Митя говорит — любопытные… С монастырями просто, обошла, набрала бумаг. А вот попробуйте выколотить документик из наших городских организаций. Приходишь в учреждение, представляешься: «Я из архива». Переспрашивают: «Откуда?» И глядят как-то с жалостью. Раз из архива, считают, должна быть старушка божий одуванчик… С чего бы молодой женщине идти на такую работу?.. Трудней всего с ними, — кивнула она на мужа, — с заводскими. Завод молодой, а во что уже превратили свой архив! Никакой системы, никакого порядка. Представляете, будущему историку потребуется приказ о пуске цеха холодного проката. Не найдет. Куда девался приказ? Почему его нет в архиве?
— Подожди, Лия, — вмешивается муж. — О чем ты говоришь? О каком пуске? Цех еще барахтается в котловане.
— Но ведь есть приказ о твоем назначении?
— Есть. И поступит к тебе в ведомство, как положено по закону, ровно через пять лет. Когда я уже буду давным-давно снят с работы, милый мой архивариус.
— Вот ты шутишь… Ты, Митя, всегда недооценивал архив, историю. Знаю, знаю, ты делаешь ее, а я только фиксирую. Но и это важно…
Читатель заметил, наверно, что я при удобных случаях стараюсь обновлять материал книги. Наше путешествие от солнца к солнцу совершается не только в пространстве, но и во времени. А время вносит поправки, и какие! Казалось, про Череповец мне ничего не придется добавлять: был на заводе недавно, и собранный материал должен быть свеж. Но глянул в газеты и ахнул: пустили новые мартеновские печи, вторую агломерационную фабрику… Придется уточнять. Звоню во Всероссийский Совет Народного хозяйства. Спрашиваю, у кого можно получить новые сведения о Череповецком заводе.