После недолгой паузы очаровательница с шипением и дико сверкающими выразительными глазами сильно дёрнула ошалевшего отрока за правое ухо (от вожделенного звука Тимофеево сердце подпрыгнуло). Барчук взвыл, на что Софи ответила звонким смехом. Далее она уже рассердилась.
— Господин Добровольский выглядит солиднее. Все мои ухажёры — серьёзные мужи. Малолетки с молоком на губах мне не нужны. Знаете, кто вы такие, дети? Заспиртованные уродцы!
Губы гимназиста затрепетали, по щекам потекли слёзы.
— Я не мало… У меня растёт пушок, папиросы в кармане. Не смотрите, что маленького роста, словно щенок. Дайте несчастному слово сказать. — Далее он закричал. — Матушка умерла, а папка увлекается ерапланами, краденными, меня забыл, а я ещё в люди не вышел. Барышня милая, очаровательная, пригожая, хоть бы вы участие проявили…
На её повеселевшем личике вновь обрисовались ямочки.
— Прекрасно понимаю, гнусный Зайцев, — со всей строгостью ответил директор. — Родительской любви вам недостаёт, так взамен вы позарились на ту, кто старше вас в полтора раза, и на тридцать сантиметров выше. До благих результатов ваше стремление не доведёт. Вспоминаю конфуз на уроке истории. Господин Сыромятин спросил, о чём речь в высказывании подчинённых Владимира Святого после цареградского храма: «Не можем мы забыть красоты той». Вы отвечаете: «Они увидели византийскую царевну». Историк ругался, что вы больше ни о чём не думаете.
Тимофей Игоревич понял, что настал его триумф. Стараясь ступать как можно грознее и не становясь на колени, замученный учитель воздвигся перед богатым соперником и прелюбодейкой. Сердце пустилось в пляс.
Взволнованная Софи ахнула, положив руку на высокую грудь (довольный гимназист цокнул языком). И даже обошлась без подмигиваний, только нервически кусала губы. Добровольский театральным жестом приветствовал подчинённого:
— Жив курилка! Мы все думали, он отъехал в Фатер выполнять поручение. Жаль, вам негде присесть. Ноги устали от марш-броска. Верно, милостивый государь?
Увы, свежий толстосум сделал правильный вывод.
— В мои расчёты не входило наличие нежданного конкюрран! — без почтения крикнул Сыромятин, ненароком перешедший на французскую речь. — И не один, как явственно видно.
— Вы учитываете молокососа? — басовито развеселился директор, вставший фертом. — Его можете иньоре. Чтоб тебя черти взяли, — прошли слова сквозь сжатые зубы. Видя удивление подростка, Добровольский пояснил: — В твой тихий омут.
И засмеялся тем же басом. Сообщница смотрела на барчука-горемыку, кривя рот.
— Почто кудахчем, Зайцев-Выбегайцев? — спросил директор, увидев упрямство ученика.
— Был бы я таким же высоким, как мадемуазель или вы, она отнеслась бы благосклоннее.
— Получай кукиш с маслом за находчивость. Где тебе быть высоченным, дурачок? — директоров хохот продолжился.
— Жаль, со мной нет папы — великого человека! — возопил юнец, словно забыв собственные слова о нерадивом родителе.
Сердитый Тимофей осмелел в ожидании, когда закончится цирк. Из директорова рукава выглядывал длинный список покупок. Ба! Сколько им достанется вкусноты? Шампанское, ананасы, рябчики с перепелами, трюфели!
— Я понимаю, почему моя любовь предпочла зажиточного. Однако на какие деньги кутят ваше благородие и Софи? Скажите, как на духу, отколь они у вас?
В качестве лаконичного ответа Добровольский простёр руку вдоль Бутырской заставы.
— Видите трамвай?
— Нет.
Едва Тимофей осознал весь ужас краткой фразы, к мужскому смеху добавился девичий. Софья вновь сияла неописуемым очарованием. Добровольский взял её под руку, предательница подмигнула бывшему ухажёру, и с места встречи степенно ушла влюблённая два сапога пара, коей ни капли не был нужен обманутый нищий учитель. Сыромятин положил ладонь в побледневшую руку гимназиста — товарища по несчастью, без лишних слов они двинулись в противоположную сторону.
Важный соперник выполнил поручение от Виктора Фотиева. Отправил письмо — что могло быть проще? По иронии судьбы, ему и то было необязательно. Пресловутый профессор давеча посетил Мосхну. Вполне можно было встретиться с ним, если бы только мы знали о визите заблаговременно.
Всего два дня спустя Сыромятин стал уже бывшим учителем. Господин директор навеки закрыл гимназию. С каждого ученика он взял плату, равную весьма большой сумме. Часть гимназистов сама была рада внезапной перемене, по сей причине ожидалось голосование. Зачем оно нужно, когда результат известен заранее? Без платежа в карман новоявленного баскака не та картина.