— А что-нибудь более современное?
— Сериал «Вурдалаки средних уездов». Только сначала нужно будет посмотреть первоисточник. Споём кавер на «Фуникули фуникуля» под названием «Богатыри богатыря». Пусть супостаты видят, что «Три богатыря» никогда не закончатся. Книги тоже важны. Пополним литературу достойным переводом. На выбор два названия: «Кудесник Смарагдового града» или «Кудесник Царства Аз». Девочку сделаем соотечественницей читателей, зато Гудвин останется американцем. Наши люди на его аферу неспособны.
Современным можно назвать только недавний фильм. Об этой детали я умолчал. Зато внёс свою лепту:
— Неплохо бы телевидение развить, недаром на ём есть Потешный канал. Например, шоу «Club de comédie» или «Однажды в некотором царстве».
Снова фирменный взгляд от Глеба.
— Васёк, ты остался клоуном? Не надоело?
— Извини. Валяй дальше.
— Тоже в области литературы. Переименуем Джека Лондона в Джека Злобно-Сити. Нечего кривиться. Лондон и Злобно-Сити — синонимы, если ты не знал.
Как-то улетучилась весёлость лица. Я даже покрутил пальцем у виска.
— Друг мой, что ты несёшь? Навряд ли так можно.
Упрямый собеседник покачал головой.
— Взгляни на колбасников и австрияков. Они переименовали Чехова в Богемского, Божену Немцову в Цислейтанскую, Анатоля Франса и Ивана Франко в Эльзас-Лотарингских, Римского-Корсакова в Триестского-Корсакова. Ты обвиняешь именно меня?
Свежо предание, а верится с трудом. У Глеба проблемы с географией тамошней Земли.
Его сильная рука взяла стакан с лимонадом на донышке.
— Утро вечера мудренее. Иди, Вася, иди.
Глеб и нечаянный облом
Наступил очередной день в альтернативной Северной Пальмире, где в савельевы времена Достоевский точно не проживал. Короче, новый день. Как вы все знаете, в Неву и Фонтанку не войдёшь дважды.
Запеканка, лобстер и перепелиные яйца дополняли друг друга. Завтрак постепенно обернулся горой грустных тарелок. После ухода посудомойки мы приготовились к новому диалогу. Перед широким вельможей разместился платок с вензелем, а на губах остатки кушанья.
Первый культуртрегер рассказал кое-что сокровенное:
— Я, будучи маленьким, по ошибке назвал Петросяна Поросятиным.
— Да ты у нас пророк. Не, я не по поводу юмора. Жена Петросяна очкастая. Я бы на такую не взглянул.
Глеб сощурил один глаз и вылупил другой.
— О'кей, переменим тему. Что у тебя с работой?
Он упёр руки в накладные бока. Нам, засланным, никто не мешал. Бутыль прохладительного напитка наполовину пуста, началась нужная кондиция.
— Начало двадцатого века вокруг нас своеобразно, но даже здесь мало кто верит в руфский приоритет в воздухоплавании. Исправим, пока не поздно. Прогрессор я, или кто? Опять-таки патриотизм.
На ноуте он открыл песню. Кое-что хорошо напоминавшую.
— Фу ты. С переписыванием истории ты перегнул палку. Не только с Крякутным. Это слишком, больно уж стрёмно. Откуда при Анне Иоанновне, при Бироне, взялась инквизиция?
— Понятие жанровой условности тебе ни о чём не говорит? Дальше ещё лучше. Я давно заметил путаницу с возрастными рейтингами. Самое смешное, что разный возраст аудитории могут указать не только в разное время, но и одновременно в разных местах. Если повезёт, мы обоснуем эти несоответствия астрологией и нумерологией. Скоро начнётся Эра Водолея, а на Царской Земле никто не знает. «Из полей начнётся Водолей…».
Вот гад. Мне нужно было ткнуть себя штопором от смеха.
— …Если серьёзно, астрология и нумерология не нужны. Мы против мракобесия. И хорошо будет, если мы преуспеем в ограничении прилюдного мата.
— Правильно говоришь. Хочешь песенку о непечатной лексике? «Тридцать три Шнурова, тридцать три Шнурова, тридцать три Шнурова — грязная строка. Тридцать три Шнурова — стих в стиле Баркова, как в бедламе вопль чудака». Чудака на букву М.