Лёша проходит в самый конец клуба, где вокруг низкого, но достаточно длинного стола расселись нужные ему люди. Он с улыбкой подходит к длинноногой девушке — причине их сбора тут сегодня.
— Наумов! — Восклицает она, не скрывая радость в голосе благодаря уже выпитому, которое с каждой минутой добавляет в её кровь немного больше уверенности в себе и собственной неотразимости. — Рада тебя видеть, Лёша.
Лёша не смотрит на других, будто никого из них и нет. Одной рукой он обвивает тонкую талию Леры, касается губами щеки девушки.
— С днём рождения, — он улыбается, вручая ей чёрный бархатный футляр в объятиях тонкой золотой ленты.
Лера улыбается тоже, польщённая таким вниманием со стороны Наумова. Они оба знают, что Лера неравнодушна к Алексею. Так же, как и обы знают, что он неравнодушен к ней. И то, что их неравнодушие совершенно разное, они знают тоже.
Лера садится обратно на своё место, не сводя взгляд с Алексея, в то время как он подсаживается к Коле. Принимает из рук друга заботливо заказанный заранее коньяк и делай небольшой глоток, откидывается назад. Музыка бьёт по барабанным перепонкам, терпкая жидкость обжигает внутренности, но мысли, которые до этого метались в поисках вариантов решения их с Женей проблемы утихают.
— Так, что у тебя стряслось? — Спрашивает Коля, потягивая свой источник радости.
— Да с Женей. Надо помочь.
Коля усмехается, заметив, что ждал чего-то подобного и ждёт, когда Лёша изложит ему суть проблемы. Когда же Наумов, после краткого разъяснение, в виде скорее тезисного изложения сути, снова смотрит на Николая, тот качает головой.
— Мутно как-то всё. Она тебе точно лапшу не вешает? Выглядит, будто ей просто бабки нужны.
Лёша хмурится.
— Аккуратнее на поворотах, — угрожающе произносит он, хотя крохотный червячок подозрения уже посажен заботливым Николаем. — Короче, ты мне поможешь или как?
Хлопнув себя по карманам, Коля улыбается, хотя его улыбка больше похожа на оскал.
— На большую сумму не рассчитывай, чувак. У меня пусто, братиш решил повыё…
Тот не договаривает и гаркает, словно вспоминая что-то крайне забавное. Но Лёше этого достаточно. Он расслабляется, осушает свой бокал и встаёт, замечая на себе внимательный взгляд голубых женских глаз.
4.3
— Мы не знаем никакого Арсения, доча, — нарочито терпеливо повторяет Наталья Леонидовна.
Женя с шумом втягивает воздух и задерживает дыхание.
Если рассказ, который за последние сутки успел ей надоесть, она умудрилась воспроизвести, словно заезженная пластинка, довольно быстро, то в бессмысленном споре с родителями она бьётся о невидимую стену уже не первый час. И мать и отец сидят рядом, напротив Евгении. Максим Валерьевич держит жену за руку, не сводит недоумевающего взгляда с дочери. Наталья Леонидовна же, вторит дочери.
— Мама, я снова прошу вас. Расскажите мне правду!
— Женя, мы не знаем никакого Арсения!
— Да почему тогда он вас знает?! — Женя вскакивает со своего места, случайно толкнув стол.
Она прикрывает глаза, стараясь успокоиться. Каким бы вспыльчивым не был её характер, она всегда старалась не показывать его при родителях. Но сейчас не обычный спор ребёнка с родителем по поводу “почему мне нельзя вернуться в одиннадцать”. Сейчас на кону стоит то, что, кажется, в Их Обыкновенной жизни не может.
— Довольно, — встревает Максим Валерьевич, когда Женя вновь открывает рот, чтобы продолжить спор. — Уже поздно. Завтра нам вставать рано. Всем.
Он смотрит на дочь, давая понять, что разговор окончен. По-крайней мере, на сегодня. И переводит взгляд на Наталью Леонидовну, которая, видимо, также хотела возразить. Удовлетворённо кивнув, он поднимается и протягивает руку жене, чтобы помочь ей встать. В любой другой день Женя бы улыбнулась, увидев подобное. Сегодня же она молча отвела взгляд в сторону, пытаясь понять почему так происходит. Не желая примириться.
Бросив короткое <<Спокойной ночи>>, она уходит к себе, хлопая дверью. И хотя причиной стал всего лишь сквозняк, которому явно не понравилась открытая дверь, Женя даже не думала придержать её. В конце концов, этот хлопок полностью отражает то, как себя чувствует она. Взрывается.