— Я же сказал, что заберу тебя после работы, — повторяет Арсений, не двигаясь с места. — Садись в машину и поехали.
Женя качает головой, хмуро уставившись на Арсения.
— Не поеду я с тобой никуда, — здравый рассудок кричит, что не надо с ним даже разговаривать, а инстинкт самосохранения буквально вопит, что пора Жене уходить. А лучше бежать.
Арсений вздыхает, будто имеет дело с непослушным ребёнком, который только отнимает его драгоценное время. Переступив с ноги на ногу, он отпускает дверь, которая остаётся по прежнему открытой, и приближается к Жене на несколько шагов.
— Евгения, мы можем стоять тут, как два идиота и спорить дальше. А можем, наконец, поехать в более тёплое место, где сможем всё обсудить и найти наиболее выгодный для нас обоих вариант. Поверь, я тоже не горю желанием возиться с тобой.
Уязвлённое самолюбие вспыхивает где-то внутри. Ведь возиться с ней она никого и не просила. Сперва он заявляется к ней на работу, потом говорит, что приедет. А когда приезжает, утверждает, что не хотел этого, будто Женя сама его заставила. Ещё и несёт непонятный бред про их общую проблему, хотя у неё самой никаких проблем нет. Разве что с учёбой, но она сильно сомневается, что Арсений имеет какое-то отношение к её университету.
Сжав лямку рюкзака на плече, Женя расправляет плечи.
— Я не настолько глупа, чтобы ехать непонятно с кем непонятно куда. И возиться со мной, — Женя передразнивает Арсения, пытаясь повторить даже позу, в которой он стоит, — Не надо.
Наблюдая короткий спектакль Евгении, Арсений делает ещё несколько шагов, останавливаясь рядом с Женей. Он не стоит прямо перед ней, ему нет надобности настолько вторгаться в её личное пространство. Но та самая черта, которая означала некую безопасную зону Улановой, пересечена. И теперь она тушуется ещё больше, что заметно в её взгляде. И пусть она пытается скрыть это, что Арсений принимает с некоторой долей уважения, он всё равно видит эмоции, которые отражаются на лице Жени.
— Хорошо, мы никуда не поедем. Мы зайдём в твоё кафе, сядем там. Ты сделаешь нам кофе. И тогда мы продолжим то, что начали.
Дождавшись нерешительного, настороженного кивка, Арсений возвращается к машине, чтобы захлопнуть дверь. Щелчок заблокированных замков и он возвращается к Жене, которая уже подошла к ещё открытой двери в «Paradise». Окинув название взглядом ещё раз, он усмехается. Обычно на языке у всех крылатая «сделка с дьяволом». Но кто бы мог подумать, что они будут заключать свою собственную сделку в раю?
3.1
Женя меряет шагами зал, в десятый раз обходя кругом небольшой журнальный столик. Только бессмысленность своего маршрута она не осознаёт. Указательным пальцем она постукивает по своим губам, в то время как её мысли невидимыми призраками ещё витают где-то там, около места её работы. Старые напольные часы, любимые Женей, отмеряют второй час ночи. Она смотрит на выцветший циферблат, резные стрелки, бегущие по кругу.
«Совершенно глупое соглашение. И как они умудрились его заключить, понятия не имею.»
Слова Арсения снова и снова, словно кассета на повторе, прокручиваются в её голове. Она помнит выражение его лица, когда он говорил ей это. Помнит, как в его глазах светилось, как ей казалось, недоверие. Он сам не мог поверить в то, что говорил, как, тем более, она не могла поверить в то, что слышала.
«Ты должна. Либо ты выплачиваешь всю сумму, либо брак. И ты всё равно её выплачиваешь.»
Брак. Выплаты по долгу. Женю передёргивает, и она потирает руки, будто пытаясь согреться. Глупости, какие же глупости. Она в очередной раз проходит по комнате, на этот раз свернув на кухню. Включает чайник, облокачивается бедром о столешницу, рассматривая своё отражение в окне. Шум чайника заглушает на время мысли, оставляя только её растерянную и отражение — не выражающее ничего, кроме, возможно, напряжения, выраженного в тонкой линии плотно сжатых губ.