— Конечно, милый. Как дела, Пит?
— Великолепно, — заверил он ее, его глаза горели неподдельным энтузиазмом. — Отцовская эскадра отправилась во Вьетнам надрать задницу желтолицым. Они прибыли вчера. Вы видели новости Си-эн-эн? Все говорят, что мы дадим им жару. Эй, парень, я бы хотел быть там и взглянуть на это! — Он со смехом толкнул Джонни под ребра. — Скоро и наша очередь, да?
— Иди наверх, Пит, — оборвал его Джонни, прекрасно зная взгляды своей матери на войну во Вьетнаме. — Я приду через пару минут.
Пит беспрекословно повиновался. А Джесс, заинтригованная сообщением Майкла, стала забрасывать его вопросами о жизни, о дочери, о работе, об Атланте. Мэдж хотелось вмешаться и спасти бедного гостя от назойливого внимания тринадцатилетней девочки. Но она почувствовала на себе испытующий взгляд Джонни, задержавшегося на лестнице.
— Мама!
— Да, милый! — сказала она, глядя снизу вверх на своего рослого сына.
— Он тебя не побеспокоил?
Мэдж вздохнула. Только Джон мог задавать такие нелепые вопросы. Побеспокоил ли ее Майкл? О господи, ей захотелось смеяться и плакать одновременно, но это ни к чему бы не привело. Поэтому она просто улыбнулась и погладила его по щеке, на которой появился первый юношеский пушок.
— Если бы побеспокоил, я бы его не впустила, — заверила она своего слишком заботливого сына.
— Ты уверена?
— Персик спросил то же самое. Все отлично, милый. Просто у меня был трудный день. Бедный мистер Джордан пришел как раз, когда я устраивала очередную разрядку.
Наконец-то Джонни ответил улыбкой, и Мэдж решила, что теперь все будет хорошо.
— Бедняга! А кого ты ругала — тупых администраторов или бездарных врачей?
— И тех, и других.
— Ну, тогда, я полагаю, он заслужил пиво.
— Потом нагрянул Персик и долго допытывался, все ли в порядке.
Джонни захохотал.
— Два пива!
Мэдж кивнула, обняла его за талию и почувствовала, будто держит сына на руках. Своего ребенка. Свою жизнь. Скоро он уйдет, а за ним и Джесс, и она останется одна в пустых комнатах.
— Скажи «да», мама! — неожиданно позвала Джесс. — Пожалуйста, скажи «да»!
Мэдж обернулась и увидела в глазах Джесс нескрываемое возбуждение — предвестник беды. Майкл все еще уютно сидел за столом с пивом в руке. При виде его сердце Мэдж медленно перевернулось в груди.
— На что сказать «да»?
— На то, что уже поздно, — заявила Джесс, словно Мэдж понятия об этом не имела.
Мэдж кивнула.
— Да. Уже поздно.
— А мистер Джордан не думал, что так здесь задержится. Вот я и решила, может быть, мы предложим ему одну из комнат для гостей? Пусть он останется на сегодня, ладно?
— Я вовсе не уверена, что мистер Джордан хочет у нас остаться, — пробормотала Мэдж, пытаясь угадать его реакцию.
Он мог бы, по крайней мере, выглядеть смущенным. Даже слегка сконфуженным. Но Майкл и бровью не повел. Удобно развалившись в кресле и поглядывая на нее, он продолжал с удовольствием допивать свое пиво.
— Ведь это лишь на одну ночь, — настаивала Джесс. — Разве он не может остаться?
Остаться? Он снова принес боль в ее дом. Но он же и прогнал ее своим мягким голосом и добрыми глазами.
Мэдж не хотелось провести остаток вечера в одиночестве. В темноте. В молчании. В доме, где никто не понимает, что она чувствует, пока все спят.
Джимми — ее последний раненый, умерший на руках, приходил к ней в ночных кошмарах, и она больше не хотела видеть его.
Мэдж посмотрела на детей. Одна сияла от возбуждения, другой воинственно хмурился, и она вдруг подумала, что не вполне готова предоставить их самим себе. И уж совсем не готова остаться наедине с собой.
Удивившись себе даже больше, чем ее дети, она согласно кивнула и сказала:
— Что скажете, мистер Джордан? Не желаете ли остаться у нас на ночь?
3
Джонни отреагировал первым:
— Мам, ты спятила?!
Джесси восхищенно присвистнула. Майкл Джордан сдержанно улыбнулся.
— Спасибо. Я принимаю предложение.
— Мама, что с тобой случилось? — запротестовал Джонни. — Ты ведь его даже не знаешь!
Мэдж ничего не ответила. Она глядела на улыбающегося Майкла Джордана и думала: да, я спятила. Она тысячу раз видела его в ночных кошмарах, боялась увидеть его глаза в кадрах старой кинохроники. О нет, она очень хорошо знала его.
— Нам с мистером Джорданом надо кое-что обсудить, — сказала Мэдж, спокойно глядя в лицо разъяренному сыну. — И я полагаю, что ты не имеешь права оскорблять гостя в нашем доме. Пожалуйста, извинись.
Выражение лица Джонни было протестующе-возмущенным. Раньше никто не переступал порог этого дома без единодушного одобрения семьи. Так уж было заведено с тех пор, как погиб Сэм — их отец.
— Если вам угодно, — поспешил разрядить обстановку Майкл, — я могу сейчас же отправиться обратно.
— Нет! — чересчур резко и быстро ответила Мэдж и повернулась к сыну. — Милый, я не собираюсь просить тебя второй раз.
— Извините, — буркнул Джонни, глядя себе под ноги.
— Если не возражаете, — сказал Майкл, — я бы предпочел не вторгаться в ваш дом. В гостинице, наверху, я видел недооборудованную комнату, но там есть душ и койка.
— Но этого…
— …Вполне достаточно. — Он снова улыбнулся ей, и она поняла, что проиграла сражение. — Мне приходилось жить в гораздо худших условиях.
Майкл даже не удосужился взглянуть на Джонни. Тем не менее Мэдж заметила, что тот немного расслабился. Спасибо Майклу.
— А теперь, почему бы тебе не пойти наверх? — самым приветливым тоном обратилась она к сыну. — Пит ждет, а он твой гость. А ты, Джесс, в заботах с раннего утра, наверное, устала? Тебе пора спать.
— Но, мама! — взмолилась Джесс.
Мэдж была неумолима.
— Никаких «мама». — Поцеловав дочь в лоб, она подтолкнула ее к двери. — Попрощайся с нашим гостем.
— До завтра, Майкл!
— Мистер Джордан, — поправила Мэдж.
Джесс нахмурилась.
— До завтра, мистер Джордан.
— Увидимся, — улыбнулся он. — Спокойной ночи.
Джонни все еще не двигался с места. Мэдж не оставалось ничего другого, как подойти к своему почти взрослому сыну и потрепать его по щеке.
— Я тебе обещаю, — сказала она, надеясь на его чувство юмора, — что, как только мистер Джордан попытается зарезать меня ножом для намазывания масла, я сразу закричу. Ну, а теперь пожелай нам доброй ночи.
— Доброй ночи, мама. Доброй ночи… мистер Джордан.
— Спасибо, Джон. И тебе доброй ночи.
— Вы уверены, что все в порядке? — спросил Майкл, когда Джон вышел вслед за Джесс.
Осознав, что они остались наедине с часами, неумолимо отсчитывающими время, которое стремительно приближалось к полуночи, она густо покраснела.
Джордан такой красивый мужчина. Мужчина, который может вскружить голову любой женщине. Любой, но только не ей. Она бы ни за что ему это не позволила.
— Я бы предложила вам еще пива, но вы только что выпили последнее. Кофе?
— Кофе будет в самый раз. Хорошие у вас дети!
Уловив лукавинку в его словах, Мэдж вздохнула.
— Мы привыкли наблюдать друг за другом. От этой привычки трудно избавиться.
— Но они не знают, что у вас были проблемы.
Мэдж пожала плечами.
— Нет ничего такого, с чем бы я не могла справиться. Просто вы меня захватили врасплох.
— Кто-нибудь еще знает?
На этот раз Мэдж не ответила. Она подошла к раковине и налила воды в кофейник.
— Хотите поговорить об этом? — спросил он, и в его голосе прозвучала бесконечная доброта.
Мэдж колебалась не более секунды. Затем с присущей ей решительностью поставила кофейник на огонь и закрыла воду.
— Так, — хладнокровно сказала она, поворачиваясь к нему, — вы говорили, что работаете в строительстве. И что же вы строите?
Майкл был обескуражен. Он хотел поговорить с ней о том, что ее тревожит, но оказался втянутым в дискуссию о законах домостроения и архитектурных стилях. Не то чтобы он был особенно удивлен. Но Мэдж это как-то не шло. Может быть, потому, что ему все еще слышался тот голос, мягкий, но уверенный, который доносился сквозь боль и страх, заставляя его жить. Может быть, потому, что он теперь видел ту светлую красоту, которую раньше лишь воображал, видел и девушку, какой она была, и женщину, какой она стала.