Сердце пропустило удар.
Нет. Только не это. Нет. Нельзя. Моя бедная.
Я опустил глаза. Приблизился к ней... - Луиза. Понимаешь… - я взял ее за лечи, опуская голову к ней, прикасаясь лбом, - понимаешь… я скоро уезжаю навсегда. Меня нет для мира. Я не могу. Меня… уже… почти нет. - Я…знаю… Больно. Мне… И я чувствую ее боль… - Я провожу тебя. Мы шли через сады, улицы, и дома, закрытые садами. Через полчаса, мы подошли к небольшому домику. В нем темно. - Луиза, ты живешь одна, - я смотрел на нее и видел, как тяжело дается ей ответ. - Да… С недавних… пор. – Луиза попрощалась и ушла в дом, совершенно не поднимая взгляда.
Сумерки окутали Зеленые Сады. Я нехотя отправился домой. Как все неправильно. За что ей это? Почему я? Злая ирония чувств. А я чувствовал себя скверно… Я что-то упускаю. В руках – варенье. Подарок. Кладу его в карман. В душе тепло от этого подарка, но, одновременно, больно. Обещание. Нужно скорее уходить. Пока я не разбил ее чувства.
Заснуть не получалось. Все мысли были о том, как там сейчас Луиза. Я ведь раньше не переживал за влюбленных в меня девушек. Это было, будто за моим сознанием.
Сон настиг. Мне снилась Луиза, она улыбалась, и было так приятно видеть ее улыбку. Я не видел еще, как она улыбалась...мне... И голос, я услышал голос… Старца: «Не Август, а гордец…немудрый Август!» Я проснулся, резко. С Луизой наваждение, она в наваждении! Это понимание ударило как гром. Ей нужно скорее помочь! Наваждение, наведенное зельем, но кто на это решился? За что? Ясно, что сыграли чьи-то злые козни. Я быстро собрался, вскочил на лошадь и направился к Луизе. Я отвезу ее к Росибу, это будет правильно и необходимо. Он подскажет и поможет. Сон с ним, точнее с его голосом, не с проста. *** Дверь дома Луизы была открыта. Я вошел, и мне было страшно подумать, что могло произойти что-то страшное с Луизой. Я увидел ее. Она стояла возле кровати со стаканом в руках, выпила немного воды и прилегла, почти падая без сил. - Луиза, - бросился я к ней. Она подняла на меня полные невыплаканных слез глаза. Она не могла произнести ни слова. Истощенная, обессиленная. Я подхватил ее на руки с постели, и она выдохнула, склонив голову мне на плечо, полностью доверяя.
Я выбежал на улицу, открыв дверь ногой. Подошел к лошади, быстро сажая Луизу и прыгая следом. Пускаю лошадь в галоп, придерживая Луизу. Она расслабляется в моих руках и откидывает голову мне на грудь. Все будет хорошо. ***. Старец сидел возле дома и ждал. Разумеется, он ждал и знал, что я приеду. - Росиб. – Я окликнул его, спускаясь сам и беря на руки Луизу, - это Луиза. - А? Да-да, Луиза. Вижу-вижу, – старец смотрел в глаза Луизе. Будто не удивился нашему приезду и девушке в моих руках. Его задумчивость и переживание сменились хитрой улыбкой, - О как они, сделали. А ты, их провела, ничего у них не получилось. -О чем ты, Росиб? – Я не понял ни слова... кто-то вредил Луизе? - Ну ты и не понял, очевидно, - старец кулаком слегка надавил мне на лоб, - важный Август каков! «Мудрый». Сладенького давай ей быстро, чтобы силы ходить вернулись, – Росиб показывает мне на карман, помогая при этом Луизе пройти в келью. Я не понимаю… Я достаю из кармана… Варенье. Вишневое. Росиб десертной ложкой зачерпнул варенья и поднес Луизе. - Кушай, Луиза, уже все хорошо. - Ей было легче. Обстановка, атмосфера, поддержка и участие. На щеках появился румянец. - Полежи тут милая, мне надо на улицу, почистить хлам, - старец вышел во дворик, утягивая меня за собой. - Росиб, у Луизы наваждение. Кто-то ей навредил! – Я всматривался в глаза старца, и чувствуя себя виноватым. - Конечно, навредили вредные. – Старец опять говорит загадками, - Она и не ела поэтому, и говорить не могла, она ведь боролась с ними, с вредными, не дала свершиться их пакостям и тебя спасала. А у самой силы потратились. - Что? – я не помню, чтобы так удивлялся. – Спасала? – я кажется догадываюсь о чем он. - Они же ее опоили, тайно подсыпали, приворожить хотели, чтобы себя и тебя погубила. А она не поддавалась, перетерпливала, а сама погибала… От любви – на этих словах старец улыбнулся и загадочно посмотрел на меня. - Так ее приворожили ко мне? – от чего-то стало грустно немного, что это было не настоящее чувство Луизы. - Ну как… Можно сказать обнажили ее чувства к тебе. Сделали ее без защиты. Все-таки шесть лет любила тебя, такого красавца - высокого, белокурого, а ей, всего-то, девятнадцать. - Что? – я взялся за голову. Какая-то девушка любила меня шесть лет, и я не знал об этом, а теперь узнал и не справляюсь с этой информацией. - Что мне делать, Росиб? Мне уходить скоро! А я натворил делов, - я сел с ним рядом, закрыв лицо руками и простонал. - Ох, вредный мой Август, - Старец погладил меня по голове, - Вот, скажи мне, ты себя в семь лет отдал в монахи. Ты думаешь, такую судьбу тебе уготовил Бог? Ты был маленький, неразумный, вырос и неразумный до сих пор. Ты думаешь в обители тяжко, нет, в миру тяжко. Тут тоже людей спасать надо. Ты из-за гордости себя в обитель ведешь. Ты, конечно, истинный, но глупый, неготовый, недопеченный, недожаренный, чтобы в обитель уходить. Да и тут у тебя дел полно. И Богу служить тут сможешь. - Что ты говоришь такое, Росиб? - я вымучено посмотрлен на старца, - Я обещал, я просил - и Бог дал. И мой долг должен быть выполнен! - Август, твой брат выздоровел, потому что ты попросил, искренне, веря. Вспомни слова своей просьбы. Ты «посвятишь свою жизнь Богу», а ты ли, не посвятил? Все мы, должны так или иначе, посвятить свою жизнь Богу, и в обители, и в миру, как доброму родителю. Это значит прожить достойно. - Почему ты мне раньше ничего такого не говорил? Не объяснил? Я не знаю теперь, не понимаю, что мне делать и как поступить? - Ооо, сказал бы я тебе раньше, ты бы не поверил, решил бы, что искушаю, издеваюсь, юродствую, или наоборот, побежал бы девушек соблазнять, - на этих словах старец посмеялся и похлопал меня по спине, - и как было интересно за тобой наблюдать, какой ты убежденный, непреклонный. Только Бог знает твою душу лучше тебя, и знает, что для тебя лучше. Моду взяли они, в обитель молодыми уходить. Гордецы, силы свои не рассчитывают. Лучше ты в миру будешь хорошим человеком, мужем и отцом, чем плохим монахом! - Я серьезно, Росиб. Я не понимаю. - Ой, вредный Август, мудростью обрастай, тебе еще жену оберегать и детей поднимать. - Росиб, ты издеваешься? - Я обессилено смотрел на Росиба, а он тепло улыбался. - Бери Луизу, езжай в Сады и обнимай ее, жалей, ее сердце не выдержит твоей отстраненности, она и так одна боролась. Чуть себя не довела. Тебе сложно сейчас перестроиться, это ничего. Ты потом поймешь. Ты сейчас нашел свою родную душу, стал целым, а то был половиной. Я буду вас ждать еще, как соберетесь ко мне. И за вареньице спасибо, что сладенького привез, как я и просил...