— Прелестно, — сказал Косандион.
Комплимент прозвучал искренне. Возможно, со всеми конфликтами и кризисами, которые ему приходилось разрешать, воспитание ребенка с Амфи начинало выглядеть привлекательным. Она явно обожала его, они оба были из Доминиона, и это обещало быть несложным.
Арена разразилась аплодисментами, и снова появился Гастон, чтобы сердечно сопроводить Амфи обратно на ее место.
Я снова включила свет, и следующим был Прайсен Ол. Он спустился, одетый в новую синюю мантию, выглядя скромным и красивым.
Он прочистил горло и объявил.
— Я сочинил стихотворение, чтобы отпраздновать это событие, которое случается раз в жизни. Я смиренно предлагаю его вам.
Он глубоко вздохнул и начал.
— Тьма огромна. Вселенная холодна…
Стихотворение длилось пять минут. Оно было прекрасно, и рассказывало о том, что каждая звезда была для кого-то солнцем. В конце концов, Святой Экклезиарх прослезился, а Первый Ученый положил крыло ему на грудь над сердцем, чтобы тот успокоился.
Следующим был Оунд. Он исполнил танец, и к концу мне понадобился момент от сенсорной перегрузки.
Цианид спела песню своего народа, которая была длинной и очень воющей. Делегация хиггр настолько прониклась, что присоединилась к концу.
— Я не могу этого вынести, — прошептал Шон в мой наушник. — Это как комната, полная кошек, которых медленно душат.
— Будь милым.
— Она искусная ткачиха. Почему она ничего не соткала?
— Потому что она не выдает свои секреты врагу. — Мой бедный оборотень. Я практически чувствовала, как у него подергиваются глаза.
К тому времени, когда Цианид закончила, большая часть аудитории достигла критической точки. Возвращение света прожектора стало облегчением. Я остановилась на Унессе. Нам нужно было что-то, чтобы разбудить нас, а она вряд ли будет петь. Почему-то я представить не могла, что душегубы придают такое же значение искусству, как и мы.
Унесса практически сбежала по помосту, подпрыгивая на каждом шагу. Хмм.
Часть сцены, двадцать футов в поперечнике, опустилась и поднялась обратно, вынося на общий обзор большую клетку. Внутри нее извивались и шипели зеленые ящерицы, каждая размером с большую домашнюю кошку.
Унесса подошла к клетке, открыла маленькую дверцу наверху и вытащила ящерицу. Экраны вокруг арены увеличили изображение рептилии. Вдоль ее позвоночника торчал ярко-красный гребень. Она попыталась вцепиться в Унессу, но та крепко держала ее за горло одной рукой, а другой открыла ее пасть, обнажив длинные, острые зубы.
— Ядовитая, — объявила Унесса. — Острые зубы. Очень быстрая.
Она бросила ящерицу обратно в клетку. С потолка спустился гигантский экран с цифровым таймером, 00:00 светилось ярко-красным.
Что она собиралась…
Над ареной прозвенел звонок. Цифры на таймере замигали. Клетка распалась, и пятьдесят ящериц бросились врассыпную. Унесса быстро, как атакующая змея, схватила ближайшую с пола, и одним плавным движением открутила ей голову.
О, дорогая Вселенная.
Она отбросила мертвое тело и схватила следующую ящерицу. Та закричала от ужаса, как испуганный щенок, и она свернула ей шею. Бросив ее, она схватила другую.
Люди Оунда в тревоге замахали плавниками, щелкая ими, сообщая о хищнике. Отрокары замолчали. Они были аккуратными охотниками, озабоченные сохранением популяции животных, чьи жизни они забирали, и они никогда не убивали ради развлечения. Это… это зверство шло вразрез со всеми охотничьими традициями Орды. Это была просто бессмысленная бойня, а ящерицы так кричали, метались и перелезали друг через друга, чтобы убежать подальше. Они не походили на рептилий. Они пищали как маленькие млекопитающие, охваченные чистой паникой.
Еще одна ящерица. Другая.
— Остановите ее! — зарычал Косандион.
Я опустила сцену вокруг Унессы, оставив ее стоять на каменной колонне. Выжившие ящерицы разбежались по арене. Душегубы скрипели и шипели от возмущения.
— Я предупреждал тебя, — сказал Гастон мне в ухо.
Было такое. Я заставила свой голос быть услышанным всеми, звуча тревожным шепотом.
— Суверен благодарит кандидатку Унессу Сибейт за ее демонстрацию.
Большой душегуб бросился к стене секции и провалился сквозь пол, когда Шон отправил его обратно в яму. Остальные деревья скрипели и качали ветвями, но оставались на своих местах.
Унесса сосчитала тела ящериц пальцем, указывая на каждое, и посмотрела на таймер.
— Двенадцать за семь секунд! — А потом она улыбнулась.
— Пришло время для короткого перерыва! — объявил Гастон и проводил ее обратно на место.
В каждой секции появились столы с закусками.
Косандион выглядел сердитым. Я никогда не видела его таким, ни когда он имел дело с Одикасом, ни даже когда он узнал о предательстве Версии. Проявление жестокости к животным со стороны Унессы застало его врасплох. Гнев исходил от него, как жар от раскаленного асфальта.
Я должна была попросить Гастона быть более конкретным, когда он упомянул об этом. Но даже если бы он объяснил, ничто из того, что сделала Унесса, не было запрещено условиями, предоставленными нам Оратой. Целью испытания талантов было выявить способности кандидатов. Это должно было стать сюрпризом и демонстрацией мастерства. Мы все знали, в чем особый талант Унессы. Она рассказала нам о нем во время своего представления. Она была хороша в удушении.
Я собрала оставшихся ящериц в вольер под ареной. База данных «Гертруды Хант» идентифицировала их как тумма-проворных. Они были, действительно, очень ядовитыми. Они также были чипированы продавцом. Как только испытание закончится, я попрошу Гастона отвезти их обратно в Баха-чар торговцу тумм, который продал их душегубам.
Душегубы выдрессировали Унессу, как терьера, охотящегося на крыс. За исключением того, что она даже не считалась домашним животным. Мы чувствовали привязанность к нашим питомцам, душегубы же ничего не чувствовали к Унессе. Тошнотворное чувство нахлынуло на меня. Я догадывалась, что с ней случится, если она не станет парой.
Косандион остановив ее, оскорбил душегубов и нарушил традицию. Доминиону грозят политические последствия, потому что даже не тот наклон головы имел последствия, когда ты публичная фигура. Я не думала, что его это волнует. Я посмотрела на его лицо. Нет, его это не трогало.
Тони внизу занимался перестановкой. От сцены не осталось и следа, пол арены снова опустел. Каменные колонны, каждая из которых была достаточно крепка, чтобы выдержать человеческую ногу, поднимались из каменных плит на разную высоту. Самая низкая была высотой пятьдесят пять футов, самая высокая на три фута выше. Между ними были промежутки в несколько футов.
Тони выстроил колонны в извилистую тропу, которая поворачивала налево, затем направо, затем снова налево. По бокам от тропы, там, где она изгибалась, появились три платформы. Каждая платформа поддерживала длинный шест, выступающий над тропой, с прикрепленными на длинных веревках тремя мешками, наполненными песком. Мешки в итоге лежали на платформах.
Очевидно, это была полоса препятствий. Это выглядело рискованно, увлекательно и, что самое главное, что ни одно маленькое животное не могло пострадать. Идеально.
— Готова? — спросил меня Гастон.
Я убрала столы с закусками.
— Не могу дождаться.
— И мы вернулись! Пожалуйста, тепло поприветствуйте нашего следующего кандидата, леди Бестату из Дома Меер.
Бестата подошла к первой колонне, подпрыгнула, зацепившись за нее руками, и взобралась на вершину, стоя на одной ноге.
— Для этой демонстрации, — объявил Гастон, — нам понадобятся добровольцы.
Вся секция отрокар встала.
— Нам понадобится только три. Пожалуйста, выберете между собой.
Последовала короткая потасовка, пока я наводила отдельные мосты от секции отрокаров к платформам. Появились три отрокара и заняли места на платформах.
— Когда леди Бестата доберется до очередной платформы этого коварного пути, пожалуйста, сделайте все возможное, чтобы сбить ее с колонн на пол арены, используя доступные вам мешки с песком.
— Савок из моей конюшни первому, кто собьет ее! — взревел Суркар.