И, полагаясь на интуицию, она выбирает маршрут через трасу к ближайшим высоткам.
Ей нужно найти хоть что-то, что поможет Виктору продержаться в их атмосфере среди людей.
Раздобыть мантию, которая была бы ему впору, и чего-нибудь острого съесть или выпить, чтобы подбавить жара в демонское тело. Такой вот простенький был у неё план. А пока Виктор с Персиком могут посидеть, например, в уборной на вокзале, чтобы лишний раз не попадаться никому на глаза.
Но вот уже Алекса, ведомая своим ведьменским чутьём, подходит к ближайшему секонд-хенду, как вдруг происходит нечто странное.
Люди… они, обычные прохожие, вдруг все, как один, поворачивают в её сторону головы и растягивают губы в улыбке.
Алекса замирает на месте, только-только перейдя дорогу и ступив на тротуар. Мимо пулей проносится машина, поднимая шквал брызг из лужи. Грязные капли падают на брюки ближайшей светловолосой женщины, затрагивают и её худое лицо с остекленелыми глазами. Но она всё так же стоит, глядя на Алексу, и улыбается.
— Вот ведь чёрт… — едва не отступает ведьмочка, но вовремя спохватывается. Не хотелось бы попасть под колёса, слишком оживлённое в этом месте движение.
И Алекса бросается вперёд, через толпу зомбированных тёмными силами людей.
* * *
— … вернуть домой свою сестрёнку! Понимаете, просто хочу вернуть её, иначе отец оторвёт мне голову!
Последнее звучит уже с явным отчаяньем, но седовласый, коренастый следователь и бровью не ведёт, поправляет узкие очки и смотрит поверх них на второго человека, застывшего с другой стороны решётки, в которую до бела в пальцах вцепляется «Виктор».
— У него разве есть сестра?
Человек: высокий, худощавый и темноволосый, с таким же тёмным и мрачным взглядом качает головой.
— Но это точно он? В смысле, что он работал на вас и сражался против тёмных сил, правда? — уточняет следователь, об стол сравнивая какие-то бумаги и откладывая их в сторону.
— Да, — звучит короткий ответ. — Поэтому заниматься им должны мы…
Демоно-Виктор заметно напрягается, но напряжение спадает, когда человек договаривает:
— Иногда так бывает, что охотники на тёмные силы теряют рассудок. Всё-таки влияние иной энергетики, как и ужасающие картины происходящего влияют на человеческое сознание.
Демон знал, что, пусть это и так, всё же в охотники брали далеко не всех, а тех, которых принимали в ряды экзорцистов, обязывали проходить особую подготовку, закаляющую их физически и морально. И при которой отсеивались последние слабые звенья.
Демон знает об этом. А потому напряжённость на его лице сменяется кривой, злорадной ухмылкой.
Следователь же, замечая это, ещё больше уверяется в услышанном, сверяет предоставленные ему документы и удостоверение личности и, наконец, коротко кивает высокому человеку, после чего подаёт ему ключи от камеры.
— А я? — поднимается с лавки Марк, запертый с противоположной стороны помещения.
Следователь отмахивается:
— Посидишь сутки и выйдешь. Тебе полезно будет.
— Но так не честно! — ударяет он по решётке, проводя взглядом идущих к выходу «Виктора» и того, другого. — Психов каких-то выпускаете, а нормального челове…
Он осекается, когда ведущий под руку «Виктора» усмехается ему и на мгновение выпускает из губ раздвоенный змеиный язык, после чего оба скрываются за громко хлопнувшей дверью.
Марк, замолкнув, садится на своё место и, от греха подальше, решает больше ни с кем не спорить…
Глава 12
— На подмогу ко мне послали? — оказавшись на улице, вдыхает Викторо-демон прохладный воздух, который, пока он в человеческом теле, особого дискомфорта ему уже не доставляет.
В ответ его буравят тёмным взглядом.
А когда мимо по узкому, серому тротуару серой длинной улицы, заставленной разноцветными машинами по краям разбитой серой дороги, змеёю петляющей под низким серым небом, проходят прохожие, всё же удостаивают его едким ответом:
— Скорее отправили всё исправить. И если ты, недоумок, помешаешь мне или у нас ничего не получится, то нам обоим придётся обратиться в пепел. Знаешь, — шипит он ему на ухо, за плечо притянув к себе, — сколько усилий потребовалось, чтобы завладеть этим человеком и никому из его коллег не попасться? Я из-за тебя рисковал! И рискую по твоей вине. Этот тип сопротивляется моей воле, моим чарам, вот-вот и моё сознание уступит место его собственному! И пиши пропало.
— Ладно-ладно, — кривится он и не без труда отцепляет от себя его руку. — Разошёлся как! Ты хоть тело своё не терял…
«Человек» страдальчески хлопает себя по лицу.