— Ещё не хватало нам сбить монашку… — провожает её взглядом худой темноволосый человек.
— Думаешь, монашка? — высовывается к нему с заднего сидения Демоно-Виктор. — Так наоборот надо было!
— Не смешно, — кривится тот. — Не то время и место, по крайней мере, было бы лучше, будь за рулём настоящий таксист, а не я. В общем, зря мы его вышвырнули… — и наживает на педаль газа. — Ничего не пойму, — бормочет себе под нос. — Только что ведь чуял нашу сестру… Как можно было единственную на весь город ведьму из виду потерять? Ты будто проклят.
— Или ты, — откидывается демон на спинку, вальяжно разваливаясь. — Против меня, разве что, человеческое тело играет.
— Мне это говоришь, да? — хмыкает он, бросая взгляд на себя в зеркало. — Ты в нём хотя бы один.
Но демон ему не отвечает, смотрит куда-то очень внимательно, даже подобрался весь, как зверь перед прыжком.
— Эй, а монашка то… И правда сестра. Только наша.
— Что? — тормозит его напарник и, обернувшись, прислушивается.
Шёпот заклинания, не слышимый для людей, просачивается в салон машины едким прозрачным дымком.
— И правда… — мягко даёт он назад, надеясь подобраться к Алексе как можно ближе, не спугнув её.
* * *
— Всё, я так больше не могу, — выходит из кабинки Виктор к сидящему на подоконнике маленького мутного окна Персику. — С ней явно что-то случилось. Или она нас бросила, струсив.
— Меня бы не бросила! — парирует кот, с важным видом вылизывая лапку.
Рядом, под подоконником, лежал трупик мыши.
Хоть кто-то из них теперь не был голодным…
— Хотя, — добавляет он тут же, прищурившись, — это было бы разумно. Может и бросила. Но ждёт меня, решив, что я догадаюсь!
Виктор мрачнеет, а взгляд его становится более цепким. Будто готовиться поймать Персика за шкирку, как только тот вознамерится сбежать.
Так и происходит. И Виктор трясёт его в воздухе. Не сильно, конечно — жалко. Но ощутимо.
— Предатель! Я думал, мы друзья.
На этом в туалет заходит какой-то не очень трезвый молодой мужчина. Замирает на пороге, покрасневшим взглядом окидывая двухметрового рогатого монстра с котом, поднесённым к угрожающему лицу, в момент расторжения дружбы, и так же, как вошёл, выходит оттуда, тихонько прикрывая за собой дверь.
До демонского слуха доносится лишь слабое: «Больше не буду пить…». И Виктор возвращает своё внимание коту.
— Я думал, — повторяет он, зачем-то шёпотом, — мы друзья…
Персик шипит.
— Конечно! Только пусти! Куда я пойду, бестолочь?
— Да ты то как раз можешь, — всё же выпускает он его из своей хватки. — А я…
— Плюнь, и иди! — изрекает Персик, брезгливо приглаживая языком взъерошенный бок.
— Слушай… — тянет вдруг Виктор и спешит высунуться из-за двери. — Эй, парень! — окликает недавно входившего. — Поди сюда, — и осматривает его изучающе.
Да, мантия, конечно, будет маловата, но что уж…
— Мне нужна твоя одежда.
— И мотоцикл, — смешливо хмыкает Персик, путаясь в демонских ногах, вспоминая один старый фильм.
Несчастный бледнеет и, похоже, трезвеет, замечая не только копыта монстра, но и говорящего кота. И без слов раздевается. Только когда дело доходит до свитера и брюк, дверь перед ним, к счастью, захлопывается.
— Мелковато… — обходит Виктора кот, рассматривая на нём мантию, края которой едва доходят ему до половины бедра. — И рога всё равно видны, капюшон маловат.
— Всё равно лучше, чем ничего, — плотнее запахивается он, в последний раз смотрит «на себя» в отражение тёмного стекла и выходит.
На вокзале будто ничего не изменилось, всё так же шумно и людно. И это с одной стороны хорошо — особо никто не всматривается в тех, кто рядом, мельтешение и толпа рассеивают внимание.
Но когда они доберутся к библиотеке, будет уже не так просто, там много знающих…
Ну да делать нечего! И вот Виктор уже идёт по улице, стараясь ни на кого не смотреть, будто в детстве, когда думаешь, что если закрыл глаза и никого не видишь, то и сам становишься невидимкой.
Персик едва успевает за ним, ему приходится то и дело срываться на бег.
— Послушай, — пыхтит он, запрокидывая голову, чтобы видеть лицо Виктора, — мне кажется, она в другой стороне.
— А?