— Так я этого и не скрывала никогда. Мне и одной нормально. С тобой тоже было хорошо, если тебе интересно, сейчас вот как-то плохо стало, — пожала плечами Катя и будто с насмешкой глянула на свои часы на руке и покачала головой. — Если ты хочешь высказать свои претензии, то не зачем, причины мне знать не обязательно. Работу над ошибками я делать не стану, — подвела итог их разговору Катерина. — Мы ведь расстаёмся по-хорошему, да, как взрослые адекватные люди?
— Ты не взрослая, ты избалованный ребёнок. Ты не адекватная — ты Отбитая. И я от этого устал.
— Я была такой до тебя и буду после.
— Меняться не пробовала?
— Пробовала, никто не оценил.
— Понимаю, — усмехнулся Вадим. — Твои ключи верну потом, с собой не взял.
— Какие ключи? Я же тебе их не давала, — нахмурилась она.
— Вот именно, Катя. Мои вернёшь потом. Я вот думаю, если бы ты забеременела, ты бы и тогда меня на порог не пускала? Жили бы по отдельности?
— Я не забеременела, не стоит об этом думать, — покачала головой Катя.
— Ну, ещё бы, как бы ты залетела, ты ведь сто раз перестраховывалась, — усмехнулся Вадим. — Такую истерику устраивала каждый раз.
— Истерику? — подняла брови вверх Катя. — А что мне надо было её от двух полосок тебе сразу устроить? Слушай, Вадим, давай как-то закругляйся, тебя по-моему немного не туда понесло. Всё так всё, что тут мусолить? Что я не соответствую твоим ожиданиям? Так это я уже слышала. Ты часто это повторял. Давай не будем, пожалуйста, дальше повторять. Повторение мать раздражения.
Он смотрел в её пустые безразличные к нему глаза. Хотелось встряхнуть её хорошенько, чтобы отключила режим «равнодушие» и проявила хоть немного чувств. Или их всё же у неё не было?
— На наших рабочих отношениях это никак не отразиться, всё по-прежнему. Мы партнёры.
— Ну ок. До завтра тогда, увидимся на работе, — кивнула она.
— Я уеду на пару недель, вся ответственность остаётся на тебе. Но не думай, что тебе разрешено творить, что вздумается, я оставил тебе и братьям чёткие инструкции, они у твоей секретарши.
— Есть, босс.
— Я всегда на связи и знаю, что вы делаете.
— Вы просто мастер контроля, Вадим Алексеевич, — ехидно усмехнулась Катя. — Счастливого пути. Не кисни — больше вместе не зависнем.
— Не создавай себе проблем, Катя, — напоследок сказал Вадим. — Я их больше решать не буду. Надоело.
Вадим не дождался её ответа и ушёл. Каждый шаг от неё вместо облегчения приносил только боль. Он уходил от женщины, которую любил всем своим каменным сердцем, но его чувства постепенно превращались в опасную одержимость. Разрушать ни себя, ни её он не хотел. Вадим вынашивал решение о расставании несколько дней, взвесил все за и против. В итоге: он был за, Катя вроде тоже.
Их последний разговор казался ему таким глупым, скомканным, непонятным ни ему, ни ей. Гораздо проще было бы сказать — «у меня другая женщина». Объяснять ничего не надо, да он и не объяснил толком.
Он обещал себе уйти и не оборачиваться, но его машина как на зло стояла почти напротив окна её столика. «Не смотри в окно, не смотри» — повторял он себе раз за разом.
Но он всё-таки посмотрел, Катя лежала на столе, вытянув руку и отвернув от окна голову в сторону. Вадим с силой несколько раз ударил руками об руль и возненавидел себя за всё, что сказал ей. При этом он испытал какое-то садистское удовлетворение, что он всё-таки чем-то её задел, а, значит, он ей небезразличен.
Он не был с ней честен, все слова были правдой лишь отчасти. С ней было трудно, временами, но не настолько, чтобы затмить тот факт, что он был счастлив, каждый день.
Вадим готов был взвалить все её проблемы и тот груз, который она несла в себе и от него скрывала, к себе на плечи и нести его до конца дней своих. Только ей это не нужно — она Отбитая, которая гуляет сама по себе.
Когда её Великан ушёл, тело будто переломило пополам и оно рухнуло кучей костей на стол, повернув голову в сторону, она смотрела в одну точку. Катя слишком долго держалась. Она не плакала на похоронах Игоря, который стал причиной того, что Отбитая и Великан, два человека из параллельных Вселенных, пересеклись в одной точке и потянулись друг к другу.
Не плакала и потом, когда постепенно пришло осознание, что это не сон, что её опоры и столпа безопасности больше нет. Она поневоле ближе притянулась к своему Великану, спрятавшись у него на груди, но не плакала. Плакать нельзя, это не поможет, она ведь всегда это приговаривала сама себе минуты личных катастроф.