<p>
Я поспешила за этим табором, уже успевшим отметить свои передвижения грязными следами буквально на всем. Полу, прилавке, лестнице, ведущей вверх…</p>
<p>
– А ну пошли вон! Я за стражей! – моим тонким голоском можно было только воробьев пугать. Но мужчина услышал и впервые обратил внимание на меня.</p>
<p>
– Так-то ты встречаешь родного братика своей матушки? Да еще и взвалившего на себя неблагодарное дело – твою опеку?</p>
<p>
– Мы с вами не знакомы! Мне не нужна опека! – абсурдность происходящего зашкаливала.</p>
<p>
– А вот в ратуше думают по-другому! – оскалился тип, буквально ткнув в лицо бумагой с городским вензелем. </p>
<p>
Буквы прыгали перед глазами. Предательские слезы не давали четко видеть их. Смысл ускользал. Слух все время отвлекал меня, сообщая, что эта толпа варваров, как минимум, уже доламывает мебель, чтобы сложить костер посреди зала и станцевать вокруг него в шкурах убитых мамонтов.</p>
<p>
В это время, как на зло, было затишье. Утренние часы в старом торговом районе, где мы жили были предназначены для семьи. Неспешный завтрак за закрытыми дверьми, чтобы позже открыться. Безлюдная улица оставалась безучастной к происходящему в одной отдельной лавке. Словно остров среди необитаемого океана.</p>
<p>
“Постановление об опеке ратуши… Постановили… Эмилия Варлейн переходит… переходит…” – никак не могла понять, куда она переходит и что они хотят этим сказать. </p>
<p>
– Дура. Мы твоя новая семья. Будем заботиться о тебе. Жрать где тут? – прервала женщина мое общение с документом, выдернув тот.</p>
<p>
– Маменька. Теперь мы городские! Изволь выражаться правильно. Не жрать, а откушивать, – прыщавый влез в разговор, за что отхватил увесистый подзатыльник от матушки. Рука у нее была тренированная, а удар хорошо поставлен. Я не желала с ними ни откушивать, и ни тем более жрать. </p>
<p>
– Мааа, ну все! Мы нашли себе комнату с Тобиасом! – высунулась всклокоченная голова ребенка с лестницы. Я не отследила, когда они успели прошмыгнуть вверх. Виднелась распахнутая дверь моей спальни.</p>
<p>
– Не себе, а мне! Том пусть другую ищет. Ты обещала! А ее платья куда девать? – появилось второе исчадие ада рядом.</p>
<p>
– Сейчас я вас всех буду проклинать. Постарайтесь не двигаться! – холодным и деловым тоном сообщила толпе. Какое-то веселое равнодушие опустилось на плечи. Голова стала легкой и пустой. Одного они добились. Я вынырнула из мрачных глубин скорби. У меня появилось занятие. Кроме того, проклинать я не умела. Вот не ведьма я ни разу. Даже на миг пожалела, что у меня такая узкая и мирная специальность.</p>
<p>
Младшенькие, пискнув, прыснули в спальню, закрывая дверь и судя по звукам, подпирая ту стулом. Старшие остались стоять соляными столбами, приоткрыв рты. </p>
<p>
– Отлично! Вот так и стойте. Должны понимать. Это впервые, и я волнуюсь, – продолжила я, разворачиваясь к ним и разминая кисти рук.</p>
<p>
– Ты не проклятийница! – возопил главный, гневно тыкая пальцем в мою сторону, при этом аккуратно пятясь.</p>
<p>
– Да и не надо. Это мое хобби. Факультатив, так сказать. Так и знала, что пригодится, – дремавшее сознание преступника во мне начало просыпаться, реально прикидывая, чем бы отоварить семейство по родственному. Но уже из знакомого арсенала артефактора. Занимались мы бытовыми предметами и для души – редкостями. Среди вторых и надо искать подарочек. Или по первому пути пойти? Мне ли не знать как может шарахнуть незаземленный контур магохладителя. Что-то такое отразилось в моем взгляде, что загореленькие родственнички полиняли на пару тонов в сторону бледности.</p>
<p>
В тот момент я как никогда была близка к членовредительству. Хорошо, что не успела сообразить чем и как. Пока примерялась, в лавку зашла бабуля Женевьева. Она охнула от увиденного и быстрым шагом подошла, чтобы обнять. Вреднучая пришлая бабенция успела сунуть постановление под нос и ей. Несколько минут чтения, и выражение сочувствия проявляется на ее морщинистом лице.</p>
<p>
– Что ж, деточка. Ничего, ничего. Это на пару годков.</p>
<p>
Плечи мои опустились. Если уж жена секретаря, слывшая у нас последней инстанцией по таким вопросам, не увидела выхода, то его просто нет… Я упала в объятия Женевьевы ища защиты от всего этого мира, ставшего таким невыносимо враждебным.</p>
<p>
Глава 3. Томми</p>
<p>
Зябкое раннее июньское утро. Едва начинало светать, и город спал. Я передернула плечами, ускоряя шаг. Уже неделю стаскиваю свои сокровища в книжную лавку торговца в центре города. Мы с ним договорились на такой ранний час, потому как я могла вынести за один раз гораздо больше томов, пока спали опекуны. Надо было вставать прежде тетки, которая просыпалась раньше всех, чтобы идти замешивать тесто на утренний хлеб. </p>
<p>
Около каждого дома был или палисадник, или сад за невысоким забором. Именно из такого раздался визг и ругань. Я еще не успела пересечь пределы нашего квартала, в котором подобных звуков сроду не бывало, поэтому была скорее удивлена, чем напугана. Первый порыв – узнать, в чем дело и помочь, как учил папа. Второй – как можно быстрее пройти мимо, ведь тяжелая сумка оттягивала плечо и нельзя было опаздывать. За меня эту задачу решили обстоятельства. Через заборчик переметнулась фигурка и, неловко ковыляя, побежала в мою сторону. Калитка открылась, и выбежал месье Грасс – старый цирюльник, отошедший от дел. В штанах и незастегнутой рубахе, с развевающимися седыми космами, он был ужасен в своем гневе. Когда-то он был в войсках его величества. Поэтому, остановившись и метнув палку в фигурку, он не промахнулся. Та ловко сбила преследуемого, вызвав очередной вскрик. Я узрела недобежавшего до меня несколько шагов пацана, распластавшегося на мостовой. К тому же узнала его. Это был Том. Один. Без Тобиаса, как я привыкла их видеть.</p>