<p>
– Очень рада. Очень, – не могла вспомнить, за какую именно молодую семью следует мне возрадоваться.</p>
<p>
– Вот! И я говорю так! А вы такая бледненькая. Туточки кашки мама наваристой сготовила. Лучшая кашка из всех в городе. Наваристая. Вам кушоть надо, – мерные движения котелка перед носом стали просто гипнотическими. Запах уже давно манил. Тело нервно реагировало, желая сожрать предлагаемое тут же. Руками, жадно чавкая и периодически прерываясь на сытую отрыжку. Воспитание сдерживало порывы. Я, как кролик, не отрывала горящего взора от котелка. Металлического. Старого. Крутобедрого. С бережно повязанной чистой тряпицей вместо крышки.</p>
<p>
– Пахнет и впрямь… гм, аппетитно. Поздравляю. Ваша матушка – умелица, – закрыла я глаза, чтобы прервать наваждение. Но нос было не заткнуть. Поэтому с закрытыми глазами новые ноты блюда передавались острее, раскладываясь на нюансы. Маслице. Приправы. Мелика. Стоп! </p>
<p>
– А я что говорю… – продолжало нести парня, но я не слушала.</p>
<p>
Артефакторы действительно часто ходят по грани. В этом отец был прав. Наш дар можно было развить, часто нагружая его. Бывали случаи, когда тройки достигали цифры пять. Но можно было и выгореть. Никто не знал, как аукнется такое перенапряжение. Поэтому маги в целом старались не иссушать себя до дна. Именно на такой случай мы с отцом имели вторую специализацию. Верно. Фармацевтика. Аптека, которую легко можно было бы открыть, случись что с нашим даром. Поэтому наряду с книгами по основной специальности я штудировала учебники лекарей и аптекарей. Я даже с травницей на сборы в лес ходила одно лето. Стоило знать все травы. Даже магические. Мелика относилась к последним.</p>
<p>
Очень и очень интересная травка. Потеря концентрации. Подавление воли. Считается сильным приворотом, если влить соответствующее заклинание. Я потянулась чувствами к заветному котелку. Да! Оно там было. Не стала вдаваться в подробности и считывать, что там еще, кроме приворота, в приправах.</p>
<p>
Пока распознавала магию, невольно прикрыла глаза. Очнулась от того, что меня гладят по щеке.</p>
<p>
– Эмили, ты такая… красивая. Дух замирает, – шептал парень, склоняясь ближе. Зрачки занимали почти всю радужку. Котелок воспрепятствовал нашему дальнейшему сближению.</p>
<p>
– Меня кормить будут уже?! Разве так за девушками ухаживают?! – рявкнула, направляя звуковую волну на Джеки, который изначально Джек. Я это запомнила. Парня повело в сторону. Беззащитный горшочек с приворотом, которого хватило бы на целую роту, был выхвачен из его ослабевших рук.</p>
<p>
– За посудой к Харвишам зайдешь, – рыкнула на прощанье.</p>
<p>
Вид у парня был обалдело счастливый. Уж не отожрал ли предлагаемой кашки, пока ждал меня?</p>
<p>
Этот случай озаботил и немного разозлил. Вижу, что на меня открыли настоящую охоту, где нет места честности. Чеканя шаг, влетела в булочную. Вместо того чтобы привычно шмыгнуть к лестнице, двинулась прямо к прилавку. Тетка удивленно смотрела. Поставила котелок перед ней.</p>
<p>
– Вот. Просили ваши друзья передать. Я не девочка на побегушках. В следующий раз сами идите.</p>
<p>
И удалилась к себе. Как-то все равно, если съедят кашку и поперелюбят всё вокруг. Если завели таких знакомых – терпите. Может, отвлекутся хоть. У меня еще не все готово. Книг еще треть не продана. Вещи не собраны. Том не лечен и не кормлен. Эх! Почему в сутках только двадцать восемь часов?!</p>
<p>
Глава 4. Поторопимся</p>
<p>
– Ты не представляешь, как хреново, когда ты один, – спустя пять дней жаловался мне Том. Повелось так, что вечерами приходила на чердак, и мы подолгу разговаривали обо всем. Как же соскучилась по обычному общению! Когда Том был без брата, то вел себя как нормальный человек, а не как вырвавшееся из-за грани на волю зло. Об этом сейчас и спросила его: почему так?</p>
<p>
– Очень трудно выжить одному. Или ты бьешь, или тебя бьют. Третьего не бывает. А двое – уже сила, – продолжил он.</p>
<p>
– Попробуй не трогать никого, тогда и тебя никто не тронет, – подивилась такой логике ребенка.</p>
<p>
– Как же! Матушку, когда Алехандро подрос, он попытался было лупцевать. Как отец чтобы быть. Ведь она женщина, а он мужик. Так бы и осталось, если б она не ответила ему. Пока она ему продохнуть не дает, он и не думает ни о чем таком. Так-то.</p>
<p>
Какое чуждое и уродливое представление о жизни.</p>
<p>
– Солнышко. Не надо делать пакостей людям. Все возвращается назад. Попробуй совершить что-то доброе. Мой отец всегда так делал.</p>
<p>
– Ты другая. Отец твой другой, – насупился он. Чего ждать от воспитанного в этих обстоятельствах? Нормально разговаривает – и то хлеб. Я вздохнула.</p>
<p>
– Так почему ты не хочешь с Тобиасом общаться?</p>
<p>
Неделя подходила к концу. Парень вполне оклемался. Надо решать, что делать дальше.</p>
<p>
– Не ладно у нас… – замолчал и задумался подросток. Он сидел на кушетке, и неясный свет лампы высвечивал его загорелое лицо южанина. Тонкие черты лица, темные глаза. Он обещал вырасти в красивого жгучего брюнета-сердцееда. Я его не торопила. Некоторые мысли, чтобы сказать вслух, требуют мужества. Прежде всего перед собой.</p>