На лицах несчастных жителей точно отпечаталась вся история мировой войны, — подробности каждого наступления, каждой воздушной атаки. Даже разница возраста сгладилась — дети, старики, юноши выглядят как одно поколение, отверженное богом и людьми. Эти люди измучены жизнью на вулкане, ожиданием извержения. Они приучились молчать, как могильщики. Лишь бы не кричать, лишь бы скрыть вечный страх и не разгневать жестокую стихию. Всё они сносят с трогательной покорностью, не возражая ни слова, подавленные окружающим озлоблением, несправедливостью, неуверенностью в завтрашнем дне. Эти простые люди ничего не понимают, и в звуках войны они ищут ответа на вопрос о своем будущем. А зловещий вулкан все курится и курится…
Мы спали по трое, по четверо на одной кровати. Хозяйка не возражала. Не сказала она ни слова и когда один из нас изгадил пол, правда, неумышленно: он был болен. Впрочем, испражнений было больше, чем от одного человека…
Уже никогда жители этой деревни не испытают безмятежного довольства, вечно им будет мерещиться, что мимо их окон бесконечно тянутся повозки с амуницией — тысячи и тысячи гранат и снарядов, — а в ушах у них будет стоять стон раненых. Даже обоняние их будет навеки испорчено.
Птицы не вьют гнезд у подножья огнедышащих вулканов; также и здесь совсем не видно пернатых, а тронь листву на груше — тебя обсыплет густой пылью… По гумнам ходят патрули — свирепые боснийцы. Берегитесь, им приказано стрелять в каждого, кто попытается воровать на полях. Грозный приказ! Боснийцы свирепы, как тигры. В военном складе, разбомбленном итальянцами с воздуха, мы только что налакались молодого вина: надо было запить эту экскурсию в преддверие ада.
Обняв друг друга за шею, мы оживленно болтаем.
Вот эта купа верб так похожа на вербы у нашего дома. Какое уютное местечко!
Из дома выбегает котенок. Трехцветный, ребята, это к счастью!
Мы кидаемся к котенку, хотим взять его на руки, но он удирает в картофельное поле.
Мы зовем его, но тщетно. Котенок засел в борозде и не хочет идти к нам. Как будто тень матери внушает ему: «Не ходи, сыночек, не ходи. Убьют тебя и съедят, как меня съели».
Не верь, киска, погляди на нас. Не бойся. Мы же не гонведы. Разве ты не понимаешь, что нам просто хочется погладить тебя? Хочется подержать в руках ласковое, слабое, нежное существо?
Пепичек и Франтишек Длоуги бегут за котенком в поле. А патруль уже тут как тут, — заметили, срывают винтовки с плеча. Мы хохочем, выпитое вино развеселило нас.
— Ха-ха-ха!
А ребята уже вытащили котенка из ботвы, несут его, высоко подняв над головой, и приплясывают. Умора!
Старый бородатый босниец в патруле слегка толкает прикладом своего спутника. Оба снова вскидывают винтовки на плечо, и, дружески улыбнувшись нам, патруль продолжает обход.
Пепичку хочется одному играть с котенком. Мы ожесточенно спорим, забыв, что минуту назад рисковали получить пулю.
— Отдай котенка, он не твой! У тебя есть «Тощий кот» в чемодане, иди ко всем чертям, Пепичек!
Но Пепичек не выпускает котенка и ласково говорит ему:
— А мурлыкать ты умеешь, фронтовой котеночек? А знаешь ты, киска, что́ за невеселые люди шагают тут день и ночь, бренча снаряжением? А почему кругом ездят санитарные авто, почему из них слышатся жалобы и стоны отцов, разлученных с детьми? Как же так ты не знаешь всего этого? А ведь мы только и слышим от ребят, побывавших в проклятых окопах, что все это «кошке под хвост». Впрочем, ты еще маленький, где тебе знать, куда там! — Пепичек тихонько мяукает, а мы все смеемся. — Однако вреда не будет, — продолжает он, — если ты узнаешь это пораньше. Чем раньше, тем лучше. В наше время, милый, все зреет до срока. Так вот, слушай: все это даже не кошке под хвост, и особенно такой маленькой лапоньке, как ты. Все это творится для того, чтобы у будущих гимназистов был новый материал по истории, а может быть, и по географии, чтобы они могли зубрить что-нибудь новенькое, когда народы перебесятся, когда высохнет пена у них на губах. Другого смысла во всем этом нет… Вот как!
Мы одобрительно аплодируем этому спичу. Пепичек раскланивается, словно укротитель.
— Ах, тебя, кажется, тошнит, киска? Видно, Пепичек придавил тебе брюшко, когда ловил тебя там, в картофеле. Жаль, коташка, в Фиуме тебе бы понравилось. Вы, кошки, как и люди, обитаете в самых неподходящих для себя местах. Тебе бы жить поближе к морю, к рыбе!