Впрочем, Мия неплохо управлялась даже с этими крохами. Правда, использовала исключительно Низшую Темную магию, умело воздействуя ею на сознание мужчин. Я быстро ее раскусила, но каждый раз смотрела с интересом, как она привораживает очередную жертву. Одной из них стал мой жених из Эрара, прибывший в Норберг на «смотрины». Я собиралась разобраться с ним сама, объяснив, что замуж за него не собираюсь, но тут вмешалась Мия.
Сперва Торвисс смотрел лишь на меня, и в его глазах читалось явное одобрение увиденным, затем, словно притянутый магнитом, он повернулся в сторону Мии и… пропал.
Я могла бы с легкостью снять ее чары, но не стала. Зачем, если все для меня сложилось наилучшим образом? Теперь замуж выходила Мия, не я. «Совет им да любовь!» – лишь пожала плечами, когда мама сообщила о разрыве нашей помолвки.
Мия, гордо задрав носик, фыркнула пренебрежительно.
- Ты никому не нужна, Лиррит! – заявила мне позже, когда королева ушла. – Не знаю, откуда ты взялась, из какой щели вылезла, но ты никогда не будешь мне сестрой! Слишком много чести для той, в которой есть Свет! Ты даже не Норберг, и мне непонятно, в кого ты такая уродилась…
- Вообще-то, в нашего отца, – напомнила ей. – Он – Светлый, если ты вдруг забыла. Но вот что касается тебя, Мия… Не помню, чтобы в нашей семье был кто-то с такими же куриными мозгами.
Сестра, взвизгнув, попыталась наброситься на меня с кулаками, но я не позволила себя ударить. Куда ей со мной справиться, если она не привыкла держать ничего тяжелее вилки и ножа? А уж со своими магическими заклинаниями могла бы и не позориться…
С той ссоры прошло два месяца, и Мия до сих пор со мной не разговаривала, делая вид, что меня не существует в природе. Но я привыкла считать себя частью семьи. Теперь же, взглянув на метку и исчезающие вокруг нее волдыри, серьезно в этом засомневалась. Какая из меня Темная, если на руке завелась эта гадость?!
Тут в комнату ввалились близнецы, на этот раз в человеческом обличии. От них пахло весенней зеленью, землей и свежей кровью. Оказалось, пока я «развлекалась» со Светлыми рунами, они успели вернуться с охоты и теперь наперебой хвастались трофеями.
Внезапно братья замолчали, уставившись на пылающие знаки на моем плече.
- Ух ты! – воскликнул Кристен. – А что это такое?
- Светлые руны, – авторитетно заявил Мортен. – Мы как раз начали этот язык изучать на Древнем Письме. – Они занимались в школе при Храме Темных Богов. – А что там написано? – Прищурился. – Из-бран….
Я покачала головой и накинула на метку маскирующее заклинание. Не хватало, чтобы все узнали, что Лиррит Норберг – Избранница Светлого принца. Вздрогнула от отвращения. Какая все-таки гадость!
- Зачем ты их написала? – поинтересовался Кристен.
- Я их не писала, – призналась им. – Не понимаю, каким образом они появились!
Не понимала, но собиралась в этом разобраться.
- А ты можешь их убрать, а то от тебя ужасно несет Светом? – поморщился Мортен.
Оборотни не только отлично чувствовали Светлую магию, но и довольно плохо ее переносили.
- Могу, – пообещала ему. – Только пока еще не знаю, как именно.
Тут я представила, как скривится лицо Сигурда, когда он узнает о метке. Брат тоже не любил Свет. Затем подумала об океане презрения в черных глазах Мии, но все же твердо отвергла предложение Кристена отгрызть мне руку.
- Если волки попадают в капкан, они перегрызают себе лапу, – авторитетно заявил Мортен. – У оборотней отличный метаболизм, у них отрастает новая. Давай тоже попробуем? Может, и у тебя вырастет другая рука, но уже без метки?!
- Сомневаюсь, – сказала ему, – что это сработает. Думаю, мне все же стоит вернуться в Обитель и показать метку Наставнику.
Братья завыли совсем уж по-волчьи, заявив, что не хотят со мной расставаться. Подозреваю, они были единственными, кто меня по-настоящему любил. Они и мой Наставник, от которого вчера пришло письмо. Прилетело с вороном поздно вечером и не на шутку меня встревожило.
«Странные дела творятся в Обители, дитя мое! – писал он. – На своем веку я не видел подобных изменений в Источнике. Он неспокоен, словно в очередной раз пытается пробудиться Первозданная Тьма».
- Меня вызывают в Обитель, – заявила я своей горничной, когда та вынырнула из смежной комнаты, чтобы помочь мне одеться. Но опоздала – на мне уже было дорожное коричневое платье, волосы собраны в косы. В холщевый мешок я сложила кое-что из одежды и взяла немного денег – золотые и серебряные монеты с маминым профилем.