Выждав театральную паузу, Арина выложила из папки еще одно фото, на этот раз молодого парня с пирсингом в брови и туннелях в обоих ушах.
— Артем Егоров, — узнал парня по фотографии Максим Степанович и Арина слегка вздрогнула, впервые за сегодня услышав его голос. — Умный парень, мы его переманили за хорошие деньги.
Девушка согласно кивнула и протянула вторую фотографию, где этот парень уже без туннелей и полнее на двадцать килограмм.
— Ваш золотой куш стух, — с грустью признала Фролова. — Этот парень год назад придумал гениальную систему автоматизации производственного цикла, позволяя нажатием одной кнопки просчитать не только экономию каждого килограмма металла из любой изготавливаемой на предприятии партии за всю историю работы, но и еще на стадии подготовки выявить точный вес необходимых добавок и оптимальный температурный режим. Специальная программа накладывает эти данные на машины производственного цикла и полностью исключает ошибку производства. Но, когда он год назад подал свой проект на рассмотрение, его не просто не утвердили хотя бы на пробной основе — его просто проигнорировали, сославшись на то, что бюджет уже распределен. Он попробовал вновь через месяц, когда понял, что проект просто утерян. И снова тишина. Когда он подошел лично и спросил о причинах, ему мягко сказали сидеть на попе ровно на стуле в подвале и следить, чтобы у всех принтеры исправно печатали.
Данный проект, по итогам прошедшего полугода, сумел бы сберечь компании убытки от брака на сумму шестьсот тринадцать тысяч и уберег бы от судебного разбирательства на три миллиона рублей, который сейчас в самом разгаре и по которому, по словам руководителя вашего юридического отдела, победить шансов практически нет.
И снова театральная пауза, и новая фотография.
Арине дали высказаться. Она рассказала все, что хотела о каждом работнике и, когда замолчала, зал заполнила оглушительная тягучая тишина. Фролова смотрела на учредителей, они смотрели на нее. И все молчали. Прошла минута, полторы, две. Девушка понимала, что сейчас нельзя проявить слабину и заговорить первой.
— Мы обсудим и завтра проинформируем вас, Арина… Александровна, о своем решении, — глухо проговорил Максим Степанович, жестом показывая девушке, что она может идти.
Поскольку время было позднее, Арина вежливо попрощалась со всеми, забрала свою сумочку из предоставленного во временное пользование кабинета и вышла на улицу. Москва встретила холодным сентябрьским ветром, и девушка второй раз за день пожалела, что не взяла с собой плащ. И вроде понимала, что уже холодно, но ей так не хотелось прощаться с летом. Она ведь в отпуске уже четыре года не была! Так мечтала летом съездить к Маринке, с которой в одном детском доме жила, пока подружку в семью не забрали и не увезли в солнечное Сочи, но из-за этого предложения перекроила все планы. Но не зря. Вот кожей чувствовала, что не зря.
Домой Арина добралась ближе к началу одиннадцатого вечера. Давно перестала считать это время ночью. Москва спать ложилась после двух часов, как, впрочем, и сама девушка. Поэтому, переодевшись в любимые розовые короткие шорты и маечку, в которых обычно спала, надев на ноги домашние махровые сапожки по колено яркого цвета фуксии, Арина налила себе бокал красного вина и забралась под теплый плед, включив на ноутбуке новую серию "Игры престолов", появление которой ждала всю неделю. Её любимица кошка, проглотившая весь мягкий корм, который получила на ужин, довольно мурча устроилась в ногах хозяйки, получив свою порцию поглаживаний. Это был обычный для девушки приятный домашний вечер, который не предвещал ничего необычного, но видимо сегодня у Судьбы для неё все пряники закончились, поскольку в следующую секунду, вместо уюта собственной гостиной, девушка отказалась на улице. На отшибе, перед сотней удивленных людей, а за её спиной полыхал переливами магии черно-белый портал из скрученной спирали.
Глава 2
Что, если магия — это не то, что выбираешь ты. Что, если она выбирает тебя?
Мерлин
Просыпаясь сегодня утром, Советник Дорах понимал, что это будет сложный день. А каким еще мог быть день избрания претендентов на титул Правителя всего Объединенного Магического Королевства на срок следующих двадцати восьми лет? Вспомнить только, чем все закончилось в прошлый раз…
Дорах специально перечитал все дневники предыдущих Советников, но ни у одного из его предшественников никогда не возникало таких проблем, как у него. Всегда все мирно решалось. Портал к рассвету перемещал семерых претендентов, чистота крови и сила магии которых соответствовала претенденту на престол. Далее следовали пять испытаний, в результате которых отсеивалось четыре-пять менее достойных кандидатов, а потом было финальное испытание, чтобы из оставшихся претендентов выбрать одного. Того, кто примет на себя силу благословления Богинь и взойдет на престол на следующие двадцать восемь лет. По усмотрению нового правителя, двое его противников займут места главного мага и главного советника. Одного или одну победитель выберет себе в супруги, а остальные, отсеявшиеся в ходе испытаний, вернутся домой с почестями и лаврами. И всегда у всех все было так, кроме прошлого отбора, после которого в живых не осталось никого, кроме Его нынешнего Высочества и старой герцогини Глори Спарртоу. Но ей скорее повезло из-за минимального уровня сил и безупречной репутации.
Дорах обреченно покачал головой, наблюдая за линией горизонта, где уже начало садиться солнце. Менее двенадцати часов до церемонии. Советник уже неоднократно думал о том, кого же выберет портал и даже сделал собственный список. Он надеялся, что в этот раз ему удастся провести отбор так, как того требует ритуал, ведь, видят Богини, в последнее время все и каждый заметил, что с магией происходило что-то невообразимо странное. Это был не просто упадок сил. По ощущениям это больше походило на её отмирание. А нет ничего более ужасного, чем смерть магии в мире, где все на ней держалось.
В который раз вздохнув, Дорах завязал широкий, обшитый драгоценными камнями пояс на праздничной рясе и, произнеся шепотом молитву Светлой Богине Жизни, накинул плащ и покинул свои покои.
Его ждали в другом месте.
Многочисленные жители собрались у рамки портала в ожидании главных претендентов. По сути, им не нужно было приезжать заранее, портал переместил бы их из любой точки мира, если бы посчитал достойными, но по многолетней традиции претенденты съезжались к порталу со своей свитой и личными вещами. Никто не удивился, когда первыми у портала вынырнули буквально из воздуха наследники рода темных эльфов второго дома Кроу: Граф Таин де Кроу и Виконт Тамлин Кроу. Оба рыжеволосые и кареглазые, высокие и отлично сложенные. Но на этом их схожесть заканчивалась. Если Таин был серьезен и высокомерен, Тамлин был весел и улыбчив и всё, что его интересовало на этом мероприятии, было количество женских юбок, под которые ему удастся забраться.
Через несколько мгновений после их прибытия, к порталу подъехал караван из карет и повозок. Из первой кареты вышла кареглазая брюнетка и люди у арки замерли, пораженные красотой маркизы Елены Линнок. Даже эльфы на мгновение задержали вздох. Её красота всегда так действовала: обезоруживающе, опаляюще, ослепляюще. Маркиза знала о том, какое впечатление производит и нисколько этому не смущалась. Нетерпеливо поправив высокую прическу, она расправила юбки пышного платья и с высоко поднятой головой пошла прям к площадке, где ждали братья Кроу. Следом за ней из кареты вышел её младший брат Джон де Линнок, подавая руку сестре Валери Линнок, которая тут же поспешила поправить свое платье и прическу, как это ранее сделала её сестра. Маркиза всегда старалась походить на старшую сестру искренне восхищаясь той. И, хотя она была так же красива как сестра, но всегда оставалась на шаг позади, словно ей не хватало чего-то важного. Той самой искры, которая позволяла Елене завоевывать внимание всех. Джон — наследник рода, как единственный рожденный мужчина, обязан был быть на отборе, хоть все прекрасно понимали, что он был еще слишком молод, чтобы портал призвал его. Он был так же красив, как и его сестры. Даже слишком красив, как для мужчины, но Джона это не волновало. На самом деле он выглядел таким откровенно скучающим, что казалось, его абсолютно ничего в этом мире не волновало.