Рид победно ухмыльнулся.
— Сюда. — Он подвел меня к какой-то металлической конструкции с тросами и шкивами. — Это называется канатно-шкивная машина.
— Человек, который изобрел ее, похоже, обладал ограниченным словарным запасом. Или воображением.
Рид тепло улыбнулся, но комментарий мой проигнорировал.
— Это для силовой части твоей программы тренировок. Становись сюда вот так, — сказал он и встал под рамой. Взялся за две отдельные ручки и стал без видимых усилий тянуть их к себе и от себя, с каждым движением мускулы его рук и предплечий напрягались и вздымались. Затем Рид перешел к выполнению ряда различных положений и упражнений, попутно рассказывая, какие мышцы задействованы в каждом из них. — Вес установлен в сорок килограммов, и что немаловажно — его можно менять по желанию. Как думаешь, сколько сможешь поднять?
Я попытался прикинуть, исходя из полных бокалов мартини, потому что их поднимал без каких-либо усилий, но, прежде чем закончил свои расчеты, Рид успел изменить вес на десять килограммов.
— Начнем с малого. Прежде всего хочу, чтобы ты просто разобрался с техникой выполнения. И мне надо убедиться, что будешь правильно использовать оборудование и когда меня не будет рядом во время тренировки не получишь травму. — Рид отошел в сторону, уступая место. — Теперь твой черед.
Я повторил и каким-то образом, сумел выполнить все, что он показал, задействуя при этом мышцы, которые не использовал вот уже… ну, вообще-то никогда. Я совершал различные движения, а Рид прикладывал свою широкую ладонь на определенные части моего тела. Бицепсы, трицепсы, грудные мышцы, дельтовидные мышцы, латы. Затем, выполняя вместе со мной каждое действие, он показал правильную технику растяжки.
В итоге, я лежал на полу, одна нога подо мной, другая согнута сзади. Такая поза, по-видимому, способствовала растяжке моих квадрицепсов. Но на самом деле я просто выглядел как толстожопый крендель.
— О, боже, завтра будет все болеть.
Рид сочувственно улыбнулся.
— Да. А послезавтра, скорее всего, даже сильнее. Но с каждым разом нагрузки будут даваться легче, и через пару недель о боли и не вспомнишь.
— Но мне завтра на работу, — признался я, стараясь не расхныкаться, как ребенок. — Как я в офисе появлюсь?
— Чем конкретно занимается финансовый актуарий одного из крупнейших банков страны?
О, так Рид прочитал заполненную мной вчера анкету.
— Я изучаю статистику и тенденции для управления потенциальными рисками.
Он моргнул.
— Потенциальные риски?
Я кивнул.
— Да. Оцениваю вероятность будущих событий, которые могут повлиять на бизнес.
Рид задумался.
— Интересно.
— Ты первый, кто так сказал.
— Неужели?
— Большинство людей считают это скукой смертной, но мне нравится. Нравятся цифры. Они постоянны, и ответы на них неизменны.
— Даже в гипотетическом случае, который либо произойдет, либо нет?
Теперь я уставился на него. «Боже мой, он понял, чем я занимаюсь?»
— Да, даже тогда.
Рид медленно кивнул, и на его губах заиграла улыбка.
— Мне это нравится.
— Тебе нравятся цифры?
— Математика всегда была моим любимым предметом в школе, — ответил он. — Ну, то есть сначала спорт, а потом математика.
— Я ненавидел спорт.
Рид улыбнулся.
— Ты отлично поработал сегодня. Опробовал оборудование. Была возможность просмотреть план питания, который я дал?
— Да. Я собирался сегодня сходить за покупками, но думаю, что пойду домой и поумираю. У меня уже все болит. — Я двинул плечом и тут же об этом пожалел. — Ой!
Рид поморщился.
— Да, болеть будет. Но, и это только совет… сходи за покупками по пути домой. Как только переступишь порог дома, примешь душ и присядешь, самое последнее, что тебе захочется делать — это тащиться в магазин. — Затем бодро добавил: — Кроме того, ты можешь прихватить немного английской соли или еще что-нибудь для расслабления мышц. У тебя дома есть ванна?
— Да. — Хотя я даже не мог вспомнить, когда в последний раз принимал ванну.
— Она поможет. Горячая ванна с солями магния и парой капель лавандового масла прямо перед сном, и ты будешь спать как младенец.
Я нехотя согласился.
— Думаю, мне подойдет все, что может помочь.
Рид так и сиял ослепительной улыбкой.
— Отлично. И завтра не перенапрягайся. Сделай упражнения на растяжку, которые я показал, и немного погуляй неспешным шагом, это поможет. Обещаю, Генри, если будешь посещать зал три раза в неделю, то к концу следующей недели уже заметишь и почувствуешь разницу. Не собираюсь лгать — будет нелегко. Будет больно. Захочешь бросить. Но ты вернешься. Так как тебе это нужно, и у тебя все получится.
Я кивнул.
— Понятно.
Рид перестал улыбаться и нахмурился.
— Ты в порядке?
— Да, а что?
— Никаких ехидных комментариев.
— Просто ступор от перенапряжения. Потеря чувства юмора — первый признак приближающейся смерти.
Рид слабо улыбнулся и легонько похлопал меня по плечу.
— Увидимся послезавтра, договорились? В семь утра.
Я кивнул и поморщился.
— Кивать больно, так что давай, если моргну один раз — это будет «ДА», а два раза — «НЕТ»? Веки вроде не болят, хотя, по мне будто каток прошелся, и вполне возможно, мозг заблокировал нервные окончания, чтобы я ничего не чувствовал.
Рид снова рассмеялся, и тут его окликнули по имени. Он глянул на часы, попрощался со мной и пошел к другим клиентам. Я доковылял до своей машины и поехал в ближайший Коулс4. Я старался не думать о боли, вяло уговаривая себя, что меняю жизнь к лучшему. И работало это просто великолепно, пока не пришло время вылезать из машины и идти в супермаркет.
О, божечки… Все тело болит и мышцы не гнутся. Я потихоньку набрал фрукты и овощи из своего списка. Специально отводил взгляд от отдела деликатесов, зная, что эти лакомства и вкусности больше никогда не коснутся моих губ. Сказал тихое «прощай» отделу сыров. Послеобеденный бокал вина по воскресеньям мне тоже больше не светит.
У меня всегда был припасен сыр, инжирная паста и крекеры к воскресному вину с Грэмом…
Впрочем, это уже не важно. Мне теперь нельзя ни сыра, ни вина, и у меня больше нет Грэма. Надрывный всхлип вырвался у меня в холодильном отсеке Коулса. Я абсолютно убежден, что холодная реальность расставания с Грэмом обнажила все мои эмоции. Или, быть может, я оплакивал утрату вина и сыра? Или то, как сильно болело мое тело? Трудно понять.
Какая-то дама положила руку мне на плечо, я заметил тень беспокойства на ее лице.
— Ты в порядке, милый?
Я предпринял попытку к общению, моргнув дважды. Что означало «нет» но, видимо, этим языком женщина не владела. Так что вместо этого мне пришлось заговорить.
— Я только что был на своей первой тренировке в спортзале и, кажется, надорвался. Еще диета дурацкая. Вино нельзя. Бекон нельзя. И все потому, что парень, с которым мы были вместе восемь лет, меня бросил.
Дама медленно моргнула дважды. Вот здорово, она свободно владеет этим языком.
— Да, это так. Он сказал, это потому, что я жирный.
Теперь дама моргнула всего раз.
«Она что, сейчас согласилась со мной?»
— Считаете меня толстым? — «Фу, как невоспитанно!»
— Прошу прощения?
— Умеете разговаривать моргая?
Кто-то позади рассмеялся и, обернувшись, я обнаружил Рида, который выглядел еще выше, чем мне запомнилось. Он держал корзинку для покупок и улыбался своей бесподобной улыбкой. Рид подошел и сочувственно кивнул даме.
— Все в порядке, — успокоил он ее. — Я разберусь.
Мы смотрели, как она торопливо удаляется.
— Похоже, она не владеет языком подмигиваний, — пояснил я.
Рид снова усмехнулся, но взгляд его смягчился.
— Ты в порядке?
— Нет. Мое тело меня не слушается. Я видел в молочном отделе какого-то старичка на одном из этих скутеров. Было бы здорово, если бы ты его согнал и пояснил, что кое-кому во втором проходе эта штука гораздо нужнее.
Рид рассмеялся.
— Ну уж нет. — Перевесив ручку корзинки на локоть, он опустил свои огромные ручищи мне на плечи и мягко подтолкнул. — Давай, шагай. Сюда.
— Ай, ой, ай, — скулил я с каждым шагом, что, естественно, его все больше забавляло. Не убирая рук, Рид так и дотолкал меня вплоть до шестого прохода. — Вот даже не вздумай сейчас сказать, что без труда не вытащишь и рыбку из пруда, а то засуну этот баклажан прямо туда, где темно и солнце не светит.