Как только я услышал по рации от Ари, что на них напали, я немедля стал собираться. Путь до лагеря рейдеров, в общей сложности, составляет около 15 часов пешком. Я понимал, что могу и не успеть. Я с большой жалостью вылил остаток бензина в наш внедорожник присыпанный летними листочками и обставленный всевозможными ветками для маскировки.
Я вновь попрощался с Нико. На этот раз она меня не отпустила так просто. Но ей ни за что нельзя было ехать со мной. Пусть меня и убьют, пусть я даже ничего не добьюсь, но это лучше чем сидеть сложа руки. Я ехал, зная наверняка, я это делаю по двум причинам. Как и по причине того, что они трое – профессионалы в своем деле, так и по причине того, что они – мои друзья. Люди которыми я дорожу. И тут отчетливо я прочитал эту грань: если я готов пожертвовать друзьями и близкими ради общей борьбы с отчаянием, - это не надежда. Это изощренная форма отчаяния.
Через 3 часа я был в пункте назначения. Огромные стальные ворота дивили своими габаритами и чувствами, что навевали на меня тоску и депрессию. Я вскинул на плечи рюкзак. Презентабельно разрядил оружие и выбросил на глазах у охраны. После недолгого диалога с упырем-амбалом на охранном посту, я смог войти и меня отвели к главарю. Как же это все выглядело банально и гадко клишировано: я – протагонист своей жизни, иду прямо в лапы одного из антагонистов. Сняли бы фильм по моей жизни, он наверняка был одним сплошным клише.
Наконец я дошел до стальной двери, которая более напоминала шлюз с корабля, хотя что там напоминала. Это она и была. Как она сюда попала. Встреча с главным заставила меня немного дрожать. Колени будто вот-вот должны были подкоситься, а я – упасть мордой в грязь под ногами. Мне открыли двери. Главарь – как самый настоящий антагонист фильма про апокалипсис. Меньшего я и не ожидал: повадки, манера речи – все по классике жанра. Он явно был под чем-то, иначе как объяснить его расплывчатые движения и вид, что он вот-вот был готов выпустить парочку фраз на подобии: “Ваша жизнь – театр, а я в ней кукловод.”
Он пристально смотрел на меня, я перешел ко всей сути дела, но он прервал меня: “Что ты, к чему эта спешка? Твои друзья живы и невредимы, возможна пара царапин, но это ведь поправимо…”
Глава VI
Меня все буквально пробирало до мурашек: его движения, мимика, голос – все. Я спросил его, чего ему угодно взамен. Я внимательно выслушал и вдруг - поник… Как? Зачем?
Я переспросил его, точно ли это все чего он хочет и он просто кивнул головой. Я нырнул руками в наручники, предложенные любезным упырем-амбалом. Меня провели на главный двор и привязали к столбу. Следующее, что я видел, это как пинками выгоняют моих друзей за пределы обители рейдеров. Теперь я спокоен, чего не скажешь по ним, каждый из них дал мне понять своим взглядом, что они точно вернутся за мной. Я этого не хотел. Они бы просто все здесь умерли, разве что… У них был план.
Я осматривался вокруг и тогда понял, почему военные не обращают внимания на этих рейдеров. Как можно судить по их образу жизни – они не рейдеры, скорее поселение собирателей и охотников, да и в целом выглядели они как кучка неудачников. Но это большая кучка. И нам не под силу было их изничтожить. Мы уже давно узнали, что количество, всегда имеет некое преимущество над качеством. Но быть может существует такое качество, что преимущественнее над всеми количествами.
Ко мне подошел первый из поселения. Тогда я понял, что придется выполнять то, о чем говорил главарь - быть их “свиньей для утех”. Придется мне несладко. Каждый день это должно было бы происходить, до тех пор, пока меня не спасли. Но я ничего из того не помню, быть может оно и к лучшему. Может? Нет. К лучшему.
После того многими из нас овладело отчаяние, хотя я по-прежнему готов нести слово надежды в людские сердца. Да и моя жизнь порядком изменилась, я не знаю, что с “рейдерами”, с военными, в конце концов, что с моими друзьями, ведь стал я видеться с ними намного-намного реже, тогда, когда закрываю глаза. Они закрыты почти всегда. Но до тех пор, пока любезнейшая медсестра не зайдет и не попросит меня пройти меня в кабинет. Там мне делают инъекции, там я становлюсь счастливым. После – шоковая терапия. Она меня чуть ли не убивала. Как же это здорово, я по сути своей – пораженный. Настолько отчаянный, насколько отчаянную смерть я жду с нетерпением. Но я не говорю об этом друзьям. Это секрет. Они не узнают, я не хочу чтобы они теряли надежду под моим влиянием, они потеряют ее по своей воле, поняв, на сколько жестока и несправедлива та жизнь, в ожидании, что мировая надежда спасет всех. Пусть поймут это сами.