Плевать.
Протянул руку, щупальце отворило переднюю пассажирскую дверь. Влез внутрь, кряхтя. Боль в плече резкая, резаная. Сиденье тёплое от крови, пахнет жареным пластиком. Подушка безопасности сдута.
Начал срезать ее кинжалом.
Заметил большой палец правой руки, который я недавно отрезал случайно.
Хм. Почти отрос.
Активировал Целительный став и дезактивировал щупальца.
Франческо залез с другой стороны. Завёл. Двигатель захрипел, но схватил.
Я вытянул одну из карт из кармана. Посмотрел на неё секунду — потом убрал обратно. Не сейчас.
Надо ехать.
Собрались мы быстро.
Ехали молча.
Дорога местами разбита, ямы залиты кровью и дождевой водой, по обочинам — покорёженные машины, трупы. Иногда промелькивали серые силуэты в лесу, высокие, массивные. Они не приближались. Просто стояли, как памятники, иногда шевелясь. Следили. Мы не тормозили.
Франческо вел уверенно, руками дрожал, но не сильно. Вжимал педаль, как будто мог уехать от того, что мы оставили за спиной. Или от того, что впереди.
Маттиа перебинтовала ногу получше. София прижалась к ней и всхлипывала почти беззвучно. Лица у них были одинаково бледные. На щеках запёклась кровь — не своя.
Я откинулся в кресле, дыхание резало лёгкие. Ставы работали, плечо медленно стягивалось, но боль ещё жила под кожей. Глушил её привычкой — просто не замечал. На какой-то момент даже получилось. Мы проехали мимо трассы, дальше свернули к старому шоссе. Там был объезд — через соседний городок.
Когда подъехали, стало видно, что он вымер. Магазины с выбитыми витринами, перевёрнутый автобус у обочины, остатки баррикад. На окраине — люди. Десять, может больше. С оружием. Нас заметили, но не целились. Мы не тормозили. Просто проехали мимо.
Никто не помахал. Никто не позвал. Только смотрели.
София всхлипнула громче. Маттиа обняла её. Я смотрел вперёд. Впервые за долгое время — без мысли. Просто смотрел. Асфальт. Тени. Снова деревья.
А потом в кармане завибрировал телефон.
Я даже вздрогнул — не от звука, а от самого факта. Он работал. Мобильная сеть жива. Где-то.
Вытащил. Экран — треснутый, но всё ещё горел. Незнакомый номер. Итальянский.
Снял.
— …алло? — голос глухой, с хрипотцой.
— Господи, ты жив?! — женский голос. Быстрый, испуганный, немного охрипший.
Я узнал её.
— Лиса, — выдохнул я.
— Ты пропал. Я писала. Десятки раз. Думала, всё. Сдох где-то, как все. — пауза. Шум клавиатуры. Она всё ещё сидит за своим пультом. — Где ты? Я в Милане. У нас здесь сеть, генераторы, связь. Всё под контролем. Но мне нужен ты. Очень.
Я молчал. Уставился в трещины на стекле.
— Ты слышишь? — торопливо продолжила она. — Я знаю, что у тебя есть скиллы. Что ты не просто так выжил. Тут есть вещи, которые надо сделать. Серьёзные. Я тебе скину координаты. Приезжай.
— Зачем?
Она замолчала. Несколько секунд — только шум кулеров в её фоне. Потом:
— У нас тут оборудование, люди. Целая база! ... я заплачу тебе сколько скажешь.
— Лиса, — перебил я. — Ты не поняла. Мне это зачем?
Она опять замолчала. Теперь надолго.
Я посмотрел на пальцы. Кровь под ногтями. Кожа срезана на фаланге. Плечо ноет. Ветер бьёт по лицу из разбитых окон. Но все равно душно.
— Фраза "я заплачу" больше не работает, — сказал я тихо. — Деньги не значат ничего. У меня их всё равно дохрена. Ими можно теперь только подтереться.
— Но… ты ведь…
— Мне бы выжить. Хотя бы до завтра дотянуть. Пока.
Я сбросил. Просто ткнул в экран. Он остался висеть на секунду, а потом погас.
В салоне было тихо. Только рёв мотора и глухие всхлипы из-за спины.
Я перешёл в телеграм, список контактов. Нашёл нужный номер. "Мама".
Нажал. Гудки.
— …Алло? — голос. Её голос. Уставший. Но живой.
Я чуть не выдохнул вслух.
— Привет, — сказал. — Это я.
— Боже… ты… — всхлипнула. — Ты жив. Я думала… Мы все думали…
— Жив. Пока что. Как вы?
— Мы в дачном посёлке. Отец… он организовал всё. Нашёл людей, тех, кто остался. Тут бывшие военные, охотники. Мы зачистили всю округу. Поставили забор. С генераторами туго, но хватает. Дети есть. Женщины. Собаки. Еда, вода. Мы пока держимся.
Я молчал. Плечо начало дёргаться, будто в такт её голосу.
— Ты… ты где?
— Еду. Пока что еду. К себе домой.
— Приезжай к нам. Мы тебя примем. У нас безопасно. С едой сложно, но не критично. Отец даже водку научился гнать.