— Сука!
Сердце прыгнуло к горлу. Я влетел в салон, лихорадочно ища копотный рычаг. Нашёл, дёрнул. Щелчок. Выбежал наружу, на бегу подцепил капот, открыл. Нашёл аккумулятор, накинулся с отвёрткой и выдернул клемму.
Сигналка захлебнулась и умерла.
Но было уже поздно.
— ЭЙ! — раздался крик с балкона.
Я поднял голову. Там стояли двое: женщина в халате и мужик с бутылкой в руке. Она тыкала в меня пальцем, он орал что-то на непонятном языке. Итальянский. Ни слова не понял.
— Я просто беру машину! — крикнул я по-английски. — Я уйду! Я не трогаю вас!
— Чё он говорит?! — услышал я сзади.
Повернулся. С противоположной стороны улицы шли четверо. Один с палкой, другой с ломом, третий — просто с камнем. Говорили быстро, на итальянском, но я различил:
— Турист, блядь…
— Вон, тачку ....
— Даже по-нашему ни слова…
— Стойте! — поднял я руки. — Я не вор! Мне просто нужно уехать!
— Он ... не понимает! — гаркнул один. — ... его!
Они рванули на меня.
-- Блядь!
Щупальца вырвались из позвоночника с мокрым чпоком. Два хлыста вылетели вперёд. Один смахнул камень, второй врезал по ногам первому нападавшему. Хруст — тот рухнул. Ещё один попытался обойти слева — я ударил его щупальцем в грудь, он отлетел в другую машину.
Третий остановился. Я поднял руки, и над ладонями вспыхнули энергетические шары. Я швырнул один в асфальт.
Взрыв. Осколки бетона осыпали улицу. Вторая вспышка сорвала дверцу с почтового ящика. Люди отпрянули, заслонив лица.
— Не лезьте. — Голос мой был ровный, спокойный. — Я не враг. Я просто ухожу.
Они молчали. Кто-то помог раненому подняться. Один плюнул в мою сторону.
— Уёбок, — буркнул он. Я его понял. Язык матов — универсальный.
Я не стал задерживаться. Щупальца втянулись в спину, будто и не было их вовсе. Руки всё ещё дрожали. Пахло гарью — то ли от энергетического шара, то ли от расплавленного изнутри напряжения.
Я снова открыл капот, подключил клемму.
Мгновенно, как будто ждала этого, сигналка снова ожила — взвизгнула ещё злее, чем в первый раз. Машина завыла, как сирена воздушной тревоги.
— Да ёб твою...
Я прыгнул в салон, выдернул отверткой пластиковую заглушку из панели, нащупал блок сигнализации. Мелкий, мерзкий коробок. Ударил по нему рукояткой кинжала — визг смолк, как отрезало.
— Так-то лучше.
На всякий случай выдрал один из проводов — чтобы больше не вздумала.
Полез в багажник, откинул пол и достал из внутреннего отсека старый автомобильный инструмент. К счастью, в одной из ниш валялась колодка для замка зажигания — с такими штуками когда-то отламывали личинки.
— Прости, старая, — пробормотал я, забираясь на водительское сиденье.
Вытащил замок — прямо с мясом. Провода за ним были в пыли и паутине, но целые. Несколько секунд ушло на то, чтобы подобрать нужные — плюс, минус, зажигание.
— Спасибо тебе, YouTube двадцатых, — пробормотал я и замкнул провода.
Щелчок. Панель загорелась. Стартер подал голос.
— Давай, родная… ещё чуть-чуть…
Крутилка провернулась, мотор закашлял, потом ожил — и хрипло заревел, как старый зверь, которого разбудили не вовремя.
— Есть контакт.
Я откинулся в кресле. Сердце стучало, но уже ровнее. По улицам никто не шёл. Те, что пытались меня остановить, явно не ожидали, что турист окажется с тентаклями и плазменными шарами. Их желание обсуждать мораль автоворовства улетучилось, как моя совесть.
Можно было бы конечно тупо устроить резню всей округи, как раз и добить опыт до двадцатого уровня.
Вряд-ли мне бы даже кто-то оказал сильное сопротивление.
Но...
Нафига?
Я итак за свою недолгую жизнь перебил столько народу, что на свое собственное кладбище хватит.
Да и вообще. Успеется ещё.
Мне три тысячи километров до Воронежа.
Смертников, желающих самоубиться об меня будет ещё много.
Глава 19
Я вёл Тойоту медленно, почти бесшумно. Двигатель урчал с хрипом, как старый зверь, в глотке у которого застрял нож. Небо над Лекко переливалось остатками закатного огня, но город уже начал гнить в сумерках. С каждой улицей становилось тише. Шум, голоса, лай — всё утихало, будто само место понимало: пришло время убивать.
Асфальт под колёсами был покрыт крошкой стекла, мусором, клочьями бумаги. Где-то валялась сломанная кукла, у которой не было головы. Символично.
Я ехал к окраине, туда, где заканчиваются жилые кварталы и начинаются пустыри, старые ангары, выжженные склады. Надо было найти место на ночь. Переждать. Я ещё не ел. Тошнило от усталости. Но есть хотелось сильнее, чем спать.