Открыл глаза.
Потолок. Белый. Плавное освещение. Неестественно ровное. Ни вибрации, ни дыма, ни гари. Только тишина и капельница справа. Повернул голову. Скрежет в шее, как будто песок пересыпали в трубке. Лицо — в маске подачи кислорода.
Рядом — девушка. Медсестра. Молодая, в чистой форме, тёмные волосы собраны в пучок. Смотрела на монитор.
Я зашевелил пальцами. Она заметила.
– Он очнулся! – почти вскрикнула она и вылетела из палаты.
Через секунду я снова остался один. Тело — тяжёлое, словно под бетонной плитой.
Дверь распахнулась.
Зашли сразу четверо. Трое — в медицинских халатах, один — военный. Форма чёрная, пластины, эмблема нового образца. Видел такие у командования зачистки. Старший, судя по всему.
– Пациент в сознании, - сказал один из врачей.– Как самочувствие? – второй уже наклонялся, светя в глаза фонариком.– Будто меня разобрали и собрали обратно, - хрипло выдавил я.– Это неудивительно, - ответил третий. – Мы такого никогда не видели. Даже с учётом нового мира. Даже после пробуждений и инвазий. Когда вас нашли... у вас было шестьдесят семь переломов. Разрывы почти всех внутренних органов. Лёгкие. Печень. Три сердечные остановки зафиксированы биомонитором.
Военный молчал, смотрел внимательно.
– Мы думали, вы не выживете. Подключили стабилизаторы, готовили экстренную хирургию. Но пока доехали, ваше состояние начало... улучшаться. Само. Без вмешательств. На момент доставки в больницу вы уже были... стабильны. А через полтора часа, когда была подготовлена операционная, началась фаза регенерации. Мы просто наблюдали. И ничего не делали.
Он замолчал. Второй врач добавил:
– Мы проверили сто раз. Это не медкапсулы. Не регентерапия. Не внешняя стимуляция. Это было изнутри. Как будто тело... само приняло решение выжить.
Я молчал. Пытался понять — сколько прошло. Сколько я спал. Тело всё ещё болело. Сильно. Но... по-другому. Как будто всё уже зажило, но всё равно ломит. Как фантомная боль. Как будто кости ещё помнят, что были сломаны.
– И вот ещё что, - добавил третий. – Процесс остановился. Регенерация прекратилась вчера. Вы стабильны. Но... в очень плохом состоянии. Вы не знаете, что это было? Что это за эффект регенерации?
Я моргнул. Повернул голову в сторону окна. За стеклом — серый свет. Утро. Или вечер. Неважно. Там — другой мир. Здесь — я.
– Ща исправим. - Сказал я, запуская целительный став.
По всему телу прошла щекотка и всё одновременно зачесалось. Стало легче.
Врачи замерли. Один неловко отпрянул, будто ждал, что со мной что-то произойдёт. Военный остался стоять, просто наблюдая.
– Что вы сейчас сделали? – осторожно спросил один из медиков.
– Облегчил себе жизнь, – ответил я, хрипло. – Став на восстановление. Ничего необычного.
Они переглянулись. Кто-то за спиной тихо чертыхнулся.
– Мы... не знаем, как это понимать, – сказал второй врач. – Вы не подключены ни к капсулам, ни к аппаратам. А показатели пошли вверх. Это... выходит за пределы того, с чем мы работаем. Это обычная клиника. Мы не готовы к таким пациентам.
– Не парьтесь, – я моргнул. – Я и сам не особо в курсе, что со мной. Просто работает – и ладно.
– Это связано с системой? – вмешался военный. Голос у него был ровный, выученный. Слишком спокойный для обычного человека.
– Скорее всего, – ответил я. – Но она мне не докладывает. Просто делает своё.
Он кивнул. Потом заговорил уже официально:
– Миссия по зачистке выполнена. Сектор взят под контроль. Выживших – нет. Враждебные обьекты – уничтожены. Подтверждение есть. Вам передана благодарность от оперативного командования и резерв выделения.
– Как щедро, – буркнул я. – Может, теперь медкарточку золотую дадут?
Военный не отреагировал. Врачи продолжали что-то щёлкать, проверяли давление, рефлексы, пульс.
– Вам надо отдыхать, – наконец сказал главный. – Вы хоть и держитесь на ногах… условно… но вы по-прежнему в тяжёлом состоянии. Организм истощён. Если то, что мы видели – регенерация, то она сожгла к чёрту все внутренние резервы. Вам сейчас нельзя перегружаться.
– Принято, – ответил я. – Буду валяться и шипеть, как змей в банке.
Военный подошёл к койке ближе, пристально взглянул.
– Если вас снова попросят о подобной миссии – вы справитесь?
Я посмотрел ему в глаза.