Она пытается отползти. Ползёт по мясу. Я догоняю. Мечом — по шее. Перерезаю. Медленно. Глубоко. Пока не перестаёт дёргаться.
Падаю рядом. Не от усталости — от всего.
В горле горит. В голове гудит. Рука бездвижна. Щупальца дрожат. Одно не слушается. Второе вяло. Только два активны. Но и это — спасение.
Смотрю на потолок. Он движется.
Нет. Это не потолок. Это масса.
Твари.
Мелкие. Сотни. Ползут. Молча.
Отхожу. Медленно. Назад. Одно из них падает. Прямо на меня.
Я бью его щупальцем — расплющивается, как мошка. Но из него вытекает жёлтая дрянь. Жжёт. Кожа с плеча слазит полосой. Стану. Но тихо. Уже не могу громко.
Остальные не реагируют. Просто ползут дальше. Как будто не заметили. Или не их задача.
Я ухожу. Дальше. Плевать куда. Лишь бы не под ними.
Прохожу боком, вжимаясь в стену. Щупальце держит меня сбоку, второе — упирается в потолок. Остальные прижаты к телу. Не мешают. Не отсвечивают. Даже они, похоже, чувствуют — сейчас не бой. Сейчас — путь. Медленный. Через гной, страх, и кислую боль в груди.
Следующие пару минут просто иду. Не бегу. Не ползу. Именно иду. Слишком измотан. Слишком разъёбан. Ни одна часть тела не цела. Даже язык будто сломан. Рот полон металлического привкуса. Щека пульсирует. Каждый вдох — как сквозь сито боли. Плевать. Всё ещё жив.
Поворот. Потом ещё. Потом спуск. Камень под ногами стал гладким. Не как выжженный — как будто обточен. Местами — отполирован. Слизь высохла. Крови нет. Ни следов, ни запаха. Только пустота. И тишина.
Подошёл к развилке. Два прохода. Левый узкий, с рваными краями. Правая арка — широкая. Камень потемнее. Стены гладкие. Без жил. Без отверстий. Чисто. Подозрительно.
Выбираю правый.
Щупальца вытянуты вперёд. Осторожно. Один шаг. Второй. Под ногами — песок. Сухой. Шелестит. Не вязнет. Впервые за всё это время — что-то не липнет к подошве. Даже странно.
Пятьдесят шагов. Потом сто. Тишина всё такая же. Ни дыхания. Ни визга. Ни жужжания. Щупальца всё время натянуты. Я будто ими чувствую каждый сантиметр.
Впереди — перекрёсток.
Там — шорох.
Я замираю.
Из правого бокового лаза — тварь. Похожа на клопа. Только с руками. Они длинные. Костлявые. Две пары. Всё тело — как сгоревшее. Глаза — нет. Только вдавленные ямы.
Она ползёт. Меня не видит. Но улавливает тепло. Или звук.
Бьёт по полу лапой. Потом замирает. Потом — снова.
Я поднимаю шар. Тихо. Почти без вспышки. Энергии мало — всего три единицы. Сжатый, яростный импульс — в грудь.
Вспышка. Короткая. Она дёргается. Сначала назад. Потом вперёд. Вскрикивает. Но глухо.
Щупальце — в бок. Сбиваю. Вторым — добиваю в горло. Хруст. Всё.
Добираю карту. Сунул в карман. Не смотрю. Сейчас не до системы. Один глаз заплыл. Морда опухла. Походу заразу занесли.
Иду дальше.
Тоннель вывел к камере. Небольшая. Круглая. В центре — яма. Пустая. Без звуков. Внутри темно. Даже щупальце не видит дна.
Прислушался. Тихо.
Повернулся. Хотел уходить — из стены вывалилось нечто.
Масса.
Не существо.
Просто плоть. На ногах. Без головы. Без лица. Вместо рук — отростки. Похожи на щупальца. Но не мои. Сырые. Плотные. Беспорядочные.
Она шевелится. Двигается.
Я не жду.
Щупальце — в грудь. Второе — в бок. Отскакивает. Слишком плотная кожа.
Я прыгаю вбок. Мечом — по плечу. Скользит. Даже не царапает.
Она тянется. Ударяет. Я успеваю отклониться. Срывает верхний слой камня.
— Пиздец.
Заряжаю шар. Пять единиц. В бок. Бью туда, где, по идее, должна быть печень.
Вспышка. Она откатывается. Орет. Гортанно. Слишком низко. Как будто через два метра мокрого мяса.
Я бросаю ещё один. Последний. В грудь.
Вспышка. Её разворачивает. От тела отрывается кусок. Пол заливает слизь.
Я влетаю и бью мечом по диагонали сверху. Прямо. Жёстко. До упора. Второй удар — с разворотом. Третий — в основание. Только после четвёртого она падает.
Я не двигаюсь. Смотрю.
Мясо дымится. Пахнет как варёная кожа. Как будто жарили лицо.
Отхожу. Падаю на колени. Щупальца дрожат. Меч держу в правой. Левая — всё ещё почти не двигается.
Осматриваюсь. Никаких нор. Никаких дыр.
Встаю, иду дальше.
Прямой тоннель — метров тридцать. Потом тупик. Камень. Глухой.
Дохожу до конца тупика. Сажусь. Спиной к стене. Щупальца сворачиваются. Одна поднимается вверх, как антенна.