– Эти будут крепче? – спросил техник.
– По идее — да. Но теперь их бить надо не пистолетом. А чем-то посерьёзнее.
– У нас есть обрез на штурмовых. Если надо…
– Проверим позже, – отрезал я. – Сейчас пусть остынут.
Формы парили. Запах стоял металлический, тяжёлый. Я смотрел на застывающие плиты и думал: если получится, можно собрать не только броню. Можно оружие. Можно инструмент. Всё — из того, что дал враг.
Система дала металл. Я — дал пламя.
Дальше будет ковка.
Плиты остыли. Поверхность — плотная, однородная. Цвет — почти чёрный, с глубоким металлическим блеском. Вес — около пяти с половиной килограммов каждая. Механики вчетвером вынесли их на площадку за техзоной. Там — бетонная стена, выбоины, старая мишень. Идеально.
Я вышел с ними. В руках — пистолет и М4. Магазины полные. Натовские бронебойные, стандартные. Те самые, что пробивают лист стали на семьдесят метров. Тут — дистанция в пять.
Поставили первую плиту. Уперли в стену. Никто не говорил. Лаура стояла рядом, взгляд напряжённый. Механики — чуть в стороне. Один курил, но сигарета дрожала в пальцах.
Я достал пистолет. Взвел. Один выстрел — ровно в центр. Потом второй. Потом третий.
Глухие удары. Пули, отскакивая, оставляли только едва видимые блестящие точки. Просто разбивались о металл. Ни вмятин, ни следов. Как будто стрелял по танковой броне.
— Не верю, — пробормотал кто-то. — Это девятка. С бронебойным. Где вмятины?
— Нету, — ответил второй. — Вообще нету.
Я убрал пистолет. Поднял винтовку. Проверил затвор, прицелился.
Семь одиночных. Все — в центр. Контрольный, чистый темп. Ни одной промашки.
Плита вздрогнула. Один раз. От отдачи. Но не треснула. На поверхности — только тонкие скошенные борозды. Как будто ногтем по металлу. Ни сколов, ни рваных дыр. Просто царапины.
— Этого не может быть, — тихо сказал один из механиков. — Эти патроны пробивают десять миллиметров стали. С двухсот метров.
— Пробивают, — подтвердил второй. — Но не это. Это... что это вообще?
Лаура подошла ближе. Потрогала поверхность плиты пальцами.
— Теплая... — сказала она. — Даже не деформировалась.
— Хочешь такую?
Она посмотрела на меня. Короткий кивок.
— Да. Но мне не нужна плита такого уровня. F хватит. Е — ты и так отдал мне меч и кинжал. Береги остальное себе.
— Умно, — сказал я. — Но сейчас — нет. Источник пустой. Вечером, если восстановится.
Она снова кивнула.
Я сел на бетонную тумбу. Смотрел на плиту. На царапины. На винтовку у себя в руках.
Оружие, которое гарантированно пробивает сталь, даже не оставило дырки. Система создала металл, который не подчинялся законам обычной физики. И теперь этот металл — под нашим контролем.
— Мы... можем это повторить? — осторожно спросил один из механиков.
— Пока у меня есть энергия, — ответил я. — И металлолом.
Они молча переглянулись. Кто-то вытер лоб. Кто-то присел на корточки и просто уставился на плиту, как на икону.
А я только подумал: теперь это не просто защита. Это — перевес.
Я ещё раз оглядел плиту. Поднял — вес чувствовался, но не критично. Закинул на стол.
– Сделайте нормальные формы. Под стандартные плиты, с ручками и креплениями. Я вечером вернусь. Если энергия восстановится — сделаю ещё.
Старший механик кивнул, но не сразу. Будто мозг ещё не полностью принял, что увидел.
– Учтём. Хотим даже сварить две с вентиляцией. Под активные разгрузки. Пойдёт?
– Всё, что сделаете — сгодится. И ещё. Если вам что-то нужно — помощь, навыки, обмен — скажите. Я не бесплатно.
Мужик только хмыкнул.
– Ты уже отблагодарил, парень. Мы такого не видели с первого дня катастрофы. Но если понадобится — найдём тебя.
– Хорошо.
Я повернулся к Лауре.
– Пошли пройдёмся. Город глянем.
– Идёт. Хочу нормального кофе.
Мы вышли с территории техзоны через боковые ворота. В лицо ударил дневной воздух — сухой, с привкусом золы и металла. Небо мутное, солнце где-то за дымкой. Но свет был. Улица — широкая, асфальт цел, лишь местами трещины. По краям — двухэтажные дома, магазины с выбитыми витринами, ремонтные палатки.
Но главное — люди.
Кто-то подметал тротуар старой щёткой. Двое в жилетах с нашивками штаба — таскали ящики из грузовика. Через дорогу — трое подростков возились с разбитым скутером. Пожилая женщина развешивала на бельевой верёвке мокрую одежду. Слышу лай — вон, дворняга бегает между машинами. Обычная. Не мутант.