Она присела у одного из блоков.
— Вот модули. Энергия — от накопителей. Тут и тут. Они держат баланс. Если сильно двинемся — может перегореть. Поэтому не трогаем.
— Управление?
— Рычаги. Механические. Направление — вон там. А высота — стабилизируется магией. Она ещё держит.
— Кто её наложил?
— Не знаю. Мы просто воспользовались тем, что было.
Я стоял рядом. Смотрел на щиты, на блоки, на обломки резонаторов. Всё старое. Всё рабочее. Всё не их.
— Ты врёшь. Это не ваш корабль.
Она молчала.
Я повернулся к ней, наклонился.
— Кто вы на самом деле?
Она сжалась.
— Мы искатели. Мы покупаем остатки. Всё, что не унесла Система. Этот корабль… мы нашли. Он был брошен. Мы восстановили, усилили магией, надеялись… пройти.
— Пройти?
— В какой нибудь умирающий мир, чтобы набить трюм до отвала остатками павшей цивилизации, технологиями, картами и потом вернуться и продать всё это. Так мы живём.
Я посмотрел на неё. Потом на панели, рычаги, магические импланты. Потер переносицу и выдохнул.
– Пиздец... Как меня всё заебало...
Я немного помолчал, подумал, ещё раз осмотрелся.
— Сколько это корыто может пролететь? — спросил я.
Она обернулась, посмотрела на стабилизаторы.
— Максимум… шестьдесят октав. Больше — перегрузка. Энергия уйдёт в рассыпку.
Я уставился на неё.
— Девяносто чего?
— Октав. Пространственных. Ты ведь летал — должен понимать.
— Я летал. Но не по октавам. Сколько это в метрах?
Она моргнула.
— Что такое метры?
— …Блядь.
— Поясни. Один октав — это сколько по прямой?
Она попыталась объяснить:
— Это... шестнадцать импульсов в стабильном потоке. Один импульс — стандартная длина удержания поля при давлении одной ячейки энергии. Если поле стабильно, и объект не тормозит — один импульс равен одной третьей от сегмента. А сегмент — это…
— Стоп. — Я поднял руку. — Нахуй.
Пауза. Она замолчала.
Я прикрыл глаза. Потом ткнул в консоль, перевёл взгляд на её амулет.
— Скажи проще. Сколько вы пролетели, когда вошли в этот мир?
Она задумалась, щурясь.
— …около пяти октав назад. Значит, осталось примерно… пятьдесят? Может больше.
— Километров?
— Если ваш "километр" равен шагу в три с половиной телесных деления, то, возможно, да.
— Отлично. — Я выдохнул. — Пятьдесят километров. Запас хода — как у дохлого дрона.
Она не поняла, но не спросила.
Я вытащил коммуникатор. Прокрутил список вызовов, ткнул на последний контакт.
— Это Тень. Обновлённые данные.
— Слушаем, — быстро отозвался оператор.
— Корабль имеет двигатели. Слабые, магические. Летает. Управляется вручную. Без автоматики. Без навигации. Стандарт хуй знает какой.
— Дальность?
— Примерно пятьдесят километров. После этого энергии не хватит — либо аварийная посадка, либо падение. Скорее всего второе.
— Принято. Фиксируем.
— И ещё. У них — другая система измерений. Никаких километров. Они оперируют "октавами", "импульсами" и какой-то хренью про "сегменты". Мы не одним только языком отличаемся. У них вообще вся система другая. Это не адаптированный народ. Это внешники. Полноценная раса.
— Понял.
Пауза. Оператор явно переговаривается с кем-то. Потом голос вернулся:
— Передайте координаты, курс и направление куда можете полететь и долететь. Желательно в сторону Венгерской границы. Полагаем, вы остаётесь на борту?
— До следующего удара — да.
— Принято. Командование в курсе. Ждите дальнейших указаний. Если есть риск, сажайте.
— Я знаю.
Связь оборвалась. Я убрал коммуникатор.
Корабль по-прежнему гудел где-то под ногами. Стабилизаторы работали, щупальца держали равновесие. Воздух дрожал от дальнего гула — истребители ещё были рядом.
Я посмотрел на женщину. Та всё ещё стояла у двигателя. Не дергалась. Не врала. Просто устала.
— Показывай дальше. Всё, что есть на борту. Карты, коды, ядро. Если тут что-то может взорваться — я хочу знать об этом первым.
Я стоял у борта, смотрел вдаль. Горизонт размыт. Справа — дальние леса. Впереди — равнина. По карте — ещё семьдесят километров до венгерской границы.
Корабль столько не потянет. Сгорит магия, развалится конструкция, двигатель вырубится.
Я достал коммуникатор, прокрутил карту.
Мурска-Собота.
Маленький город. Поля, пара шоссе, никакого рельефа. Если не сожгли — должен быть живой.