Это воодушевило обоих; Джордана тут же отправилась оттирать мисочку снегом, а Бриг вернулся к огню и осторожно опустился на пол, опершись спиной о поваленный стол. Нога болезненно пульсировала, и Бригу казалось, что она увеличилась в размерах чуть ли не в три раза. На самом же деле опухоль вокруг раны была невелика, а температура если и поднялась, то не слишком — не больше, чем это обыкновенно бывает при подобных ранениях.
Скоро Джордана вернулась и настояла на том, чтобы первым попробовал отвар Бриг, он же чувствовал себя слишком усталым и не стал спорить. Он выпил две мисочки отвара и даже пожевал несколько кусочков размягчившейся коры Как ни странно, отвар оказался па вкус не таким уж отвратительным, а главное — наполнил пустой желудок Отдав пустую мисочку Джордане, он снял куртку, свернул ее, положил под голову и вытянулся на полу.
— Когда будешь подкладывать в огонь те дрова, что я принес, попробуй их сначала просушить, — предупредил он, прежде чем закрыть глаза и позволить усталости взять над ним верх. — Не хочу, чтобы из трубы поднималось слишком много дыма…
Джордана сидела около очага, обхватив руками колени. Приближался вечер, а Бриг все еще спал… Покусывая нижнюю губу, она вспоминала все те обвинения, которые Бриг выдвигал против ее отца, и не могла не признать, что некоторые из них выглядели довольно логично Джордана сжала ладонями виски и в сотый уже, наверное, раз сказала себе, что не верит, будто ее отец убил Макса Но кто же в таком случае стрелял в Брига? Эти мысли были похожи на пытку…
Мельком взглянув на Брига, она вдруг поняла, что он уже проснулся. Интересно, сколько времени он лежал вот так, без сна, и смотрел на нее? Джордана перевела взгляд на пламя очага и чинно сложила руки на коленях.
— Ты по-прежнему сомневаешься в моих словах? — Он говорил негромко, и в его голосе не было осуждения — Я никак не могу отделаться от мысли, что в твои рассуждения вкралась ошибка, — Джордана не поворачивалась к нему. — Я уверена, что все происшедшее вполне поддается какому-то логическому объяснению.
— И это объяснение, разумеется, должно обелить твоего отца? — предположил Бриг.
— Да, если хочешь! — с вызовом заявила она.
Бриг приподнялся, пододвинулся к ней и взял за руку, мягко сжав пальцы.
— Ты мне как-то сказала, что не в силах убедить меня в своей правоте, что я никогда не поверю тебе. Но ты ошиблась. Я тебе поверил. Поверил, что все, о чем ты мне говорила, правда. Ты не лгала мне тогда, Джордана, вот и я не лгу тебе теперь.
Взгляд Брига излучал такую искренность, что она была готова поверить чему угодно. Напряжение, владевшее им в этот момент, сразу же передалось ей.
— Я давно понял, что мое слабое место — ты, Джордана, — продолжал он, четко выговаривая каждое слово. — Даже когда я был убежден в том, что ты и твой отец используете меня в своих целях, я был не способен противостоять твоим чарам. Ты поселилась у меня в сердце, у меня в мозгу, ты завладела моим телом. Я почувствовал чудовищную тягу к тебе в первый же вечер, когда мы познакомились в Нью-Йорке. Даже когда я вернулся сюда, в горы, я не мог тебя позабыть. Ты разбудила во мне чувства, которые, как я считал, давно уже во мне умерли Но мне претила мысль, что ты воспринимаешь меня как какого-то племенного жеребца, и я попытался разжечь в себе ненависть ко всему тому, что так в тебе любил…
— Как племенного жеребца? — в изумлении переспросила Джордана.
Она сделала попытку вырвать свою руку из пальцев Брига, но он ей этого не позволил.
— Не забывай, что меня постоянно преследовала мысль, будто меня используют. Ты мне казалась богатой искательницей приключений, которая не прочь позабавиться со своим проводником, к тому же бывшим наемником, — ведь это так романтично! Вот я и решил, что если ты — часть моего гонорара, то пользоваться этим надо в полной мере. Я дерзил тебе, намеренно старался тебя обидеть, хотя Бог свидетель, чего мне это временами стоило! — Он отвел от нее глаза, покачал головой и негромко выругался. — Черт, не гожусь я на то, чтобы произносить речи! Поэтому скажу коротко: я люблю тебя, Джордана.
Удивительный свет внезапно озарил ее черты. Джордана ожидала от него чего угодно, только не признания в любви и в первый момент растерялась, не зная, что сказать Бриг, не правильно истолковав ее молчание, помрачнел, его губы под густыми усами сжались в тонкую линию.
— Ты мне как-то сказала, что любишь меня. Не дай тебе Бог в один прекрасный день об этом забыть — Его глаза полыхнули огнем, он мертвой хваткой вцепился в ее запястье. — Потому что я тебя больше от себя не отпущу.
Хотя Джордана не пыталась высвободить руку, ей было больно.
— А я и не хочу, чтобы ты меня отпускал… — произнесла она дрожащим от волнения голосом.
Протянув руку, Джордана дотронулась до лица Брига, пытаясь прикосновением — как это делают в кино волшебники — снять с него маску затаенной боли. Едва она его коснулась, Бриг, словно расценив это как сигнал, заключил ее в объятия. Он опять причинял ей боль, но это была сладкая боль любви. Его поцелуй, жадный и настойчивый, можно было бы назвать жестоким — до такой степени он в тот момент утратил контроль над собой. Но Джордана не возражала ни против его поцелуя, ни против его страсти. Она понимала: таким способом Бриг, словно первый человек на земле, целовавший первую женщину, закреплял свои притязания на нее. Сердце Джорданы билось в унисон с его сердцем, и она чувствовала, что этот поцелуй является ее триумфом. Бриг дал ей возможность заглянуть в тайные уголки его души, увидеть его слабости и тем самым одержать над ним победу Но Джордана вовсе не хотела видеть его перед собой коленопреклоненным. Потрясенная щедростью его дара, она сама готова была одарить его всем, что имела. И уже дарила, покрывая легкими нежными поцелуями его веки, щеки, подбородок.
— У меня в душе всегда царила какая-то пустота, — зашептала она прямо ему в ухо. — Иногда из-за этого мне хотелось умереть! А потом я встретила тебя — и пустота эта сменилась множеством самых разных чувств и ощущений. А ведь я даже не знала, как тебя зовут! Потом я всюду тебя искала, но ты уже ушел…
— А я-то думал, что занимался любовью с любовницей хозяина дома! — Бриг с жадностью всматривался в ее черты, будто пытаясь запечатлеть их в своей памяти навеки. — Впрочем, если бы я даже узнал, что ты его дочь, вряд ли что-то изменилось бы. Говорят, в приличном обществе нельзя одновременно брать у отца семейства деньги и отнимать у него дочь… — Бриг усмехнулся. — Я не смог устоять перед тобой, я сразу потерял над собой власть.
Когда же я немного пришел в себя, то был не в восторге от своего поведения Господь свидетель, я старался тебя забыть…
Джордана накрыла пальцем его губы, заставляя замолчать Л потом, глядя прямо ему в глаза, спросила:
— И та женщина в баре — Труди, кажется, — помогала тебе в этом?
Пауза затянулась, но Джордана ждала от него честного, прямого ответа.
— Да, — спокойно сказал Бриг, не отводя от нее взгляда. Его прямодушие и искренность причинили ей боль, хотя она и понимала, что все это осталось в прошлом. — Но, должен сказать, результат оказался удручающим. Это было все равно что гасить лесной пожар с помощью чашки воды. Ну а ты обращалась к кому-нибудь за утешением?
Джордана опустила голову и пожала плечами.
— Признаться, после встречи с тобой все прочие мужчины стали казаться мне неинтересными, — негромко произнесла она. — Хотя я и была убеждена, что больше никогда тебя не увижу…
— Неужели гы ни разу не попыталась выяснить, кто я такой? — В его глазах блеснуло любопытство.
— Я начала было расспрашивать Оливию, но…
Джордана вспомнила о постыдном предположении, которое она тогда сделала, и решила не вдаваться в детали. Когда-нибудь в своих рассказах она, может быть, — доберется и до семейных тайн, но не теперь.
— Короче, я не знала, о чем спрашивать. Не станешь же, в самом деле, говорить: «Как зовут того парня, с которым я только что трахнулась? А то я забыла спросить…»
Улыбка, которая появилась при этих словах на губах Джорданы, постепенно стала исчезать по мере того, как пальцы Брига совершали путешествие вниз по ее рубашке, одну за другой расстегивая пуговки. Ее кожа начала наливаться теплом в предчувствии его ласк, а губы с готовностью приоткрылись в ожидании поцелуев.