Кира провела все это время, забившись в угол и прижавшись спиной к шершавой обшивке. Выползала оттуда только чтобы забрать свою порцию пайка, да посетить отхожее место, которое представляло собой дырку в полу. А когда единственная тусклая лампочка под потолком отключалась и наступала «условная ночь», она сворачивалась калачиком в своем углу, но не спала. Спать здесь было опасно.
Еще в первую ночь, часа через два после того, как отключили свет, она проснулась от странного ощущения. Вокруг царила кромешная темнота, наполненная хриплым дыханием и тяжкими вздохами. И в этой тьме чьи-то руки торопливо шарили по ее ногам, оставляя на коже грязные, липкие отпечатки.
Кем бы ни был непрошеный гость, от него исходил резкий запах дешевого алкоголя, и он явно пришел не для светской беседы.
Кира не двигалась. Почти не дышала.
Ей уже не раз приходилось защищать свою честь в тюремных застенках. Тщедушная фигурка девушки и невинное личико буквально притягивали к себе любителей легкой добычи. Но четыре месяца за решеткой в ожидании приговора ее многому научили. Особенно - выжидать удобный момент, чтобы ударить.
Когда глаза привыкли к темноте, она смогла рассмотреть грузное мужское тело, согнувшееся над ней. Медленно, стараясь не издать ни единого звука, девушка начала подтягивать к себе цепь, которой были скреплены ее наручники и ножные «браслеты».
Ей пришлось укусить себя за щеку, чтобы не закричать, когда мужчина, сопя и причмокивая губами, задрал подол ее робы. А потом он замешкался, пытаясь стянуть с нее широченные тюремные брюки, державшиеся на резинке...
Секундная заминка - и Кира рванула вперед. Подскочила, как выпущенная пружина, набрасывая на шею насильнику тяжелую цепь и, не мешкая, стянула ее со всей силы. Мышцы на ее худеньких, тонких руках натянулись, будто веревки.
В ответ раздался полузадушенный хрип.
Мужчина мгновенно отпрянул. И Кира, увлекаемая цепью, кубарем покатилась за ним, отбивая бока о металлический настил.
Грохот поднялся такой, что не проснулся бы только мертвый. Со всех сторон послышались вопли разбуженных женщин: злобные, полные ненависти и раздражения.
- Задрали уже! Дайте поспать!
- Вас что, трахаться по-тихому не учили?
- Пасти позатыкайте!
Кто-то включил фонарик, и белый с голубоватым оттенком луч осветил взбудораженное женское стадо.
Кира съежилась на полу, инстинктивно принимая защитную позу. Теперь, если будут бить, по крайней мере ничего жизненно-важного не отобьют. Лучше сдохнуть в расцвете сил, чем жить инвалидом.
Несколько женщин склонились над ней. Все они выглядели лет на десять старше ее: широкобедрые, грудастые, с несвежими, мятыми лицами, носящими следы перманентного макияжа. Кира определила их как стареющих проституток.
- А, это ты, малахольная? - с нескрываемым пренебрежением пробормотала одна, поднося фонарик поближе. Крашеная брюнетка с мушкой над верхней губой и выщипанными в тонкие ниточки бровями. - Чего блажишь? Совсем мозги растрясла?
Кира только гулко сглотнула, зажмуриваясь от яркого света, бьющего прямо в глаза. До нее донесся звук удаляющихся шагов и лязг металлической двери. Тот, кто пытался ее поиметь - ушел, никем не замеченный. Но это не значит, что он не вернется.
- С-свет уберите, - еле выдавила она из себя, поднимаясь и подтягивая колени к груди. - Просто к-кошмар приснился...
И почувствовала на языке металлический привкус. Кровь. Кажется, она хорошо приложилась лицом...
- Ясно, - уже более миролюбиво ответила брюнетка, убирая луч в сторону. - Ладно, бабы, - она махнула рукой остальным, - отбой. - Потом повернулась к Кире: - На вот, выпей, расслабься. Нам всем тут не сладко.
Женщины, недовольно бормоча, начали заново укладываться на ночлег.
Брюнетка протянула Кире маленькую фляжку на полпинты. Девушка не осмелилась отказаться, хотя и пить не хотела. Открутила дрожащими пальцами блестящую крышечку и сделала вид, что глотнула.
Немного жидкости попало на разбитые губы. Кира скривилась: дезинфекция не помешает.
- Спасибо, - она вернула фляжку.
- За спасибо черт повесился. Ты-то сама как здесь оказалась? Молоденькая ведь совсем. Тебе хоть восемнадцать-то есть?
- Двадцать три. Будет. Через три месяца.
Брюнетка только головой покачала.
- Ну, а попала-то как сюда? Ты ж не из нашенских, я же вижу. Говоришь чисто, и зубы все целые.