— Не до замужества ей. Университет заканчивает. Учится на юриста. Сегодня первый день практики. Я так волнуюсь!
— Ну, что вы, справится. Она же у вас умничка.
— Представляете, она же на практику к следователям пошла!
— Да вы что? Ужас какой. Такая милая интеллигентная девочка. Там же все такие грубые. Зачем ей это? С ее способностями она могла бы…
— Не захотела она в пианистки… — огорченно посетовала мама, расстроившись от слов Ольги Леонидовны. «Вот что говорят авторитетные люди!» Подумать только, ее нежная доченька — и следователи-грубияны!
Из супермаркета, возле которого Ольга Леонидовна беседовала с мамой своей бывшей ученицы, вышла девушка, поражающая непривычной несовременной негородской красотой. Уместнее смотрелась бы она на сельских просторах, в платке с узорами. Но одета она была обычно, по-городскому, и несла самый обычный, хотя и очень большой пакет с покупками. Однако Ольга Леонидовна, увидев эту красавицу, необычайно разволновалась и поспешила распрощаться со своей собеседницей:
— Извините. Маша! Маша!
Красавица Маша в печальной задумчивости продолжала свой путь, пока запыхавшаяся Ольга Леонидовна не догнала ее и не выхватила из ее рук пакет.
— Маша!
— Ой, Ольга Леонидовна…
— Кричу тебе, кричу.
— Я вас не заметила.
— Зачем ты таскаешь такие тяжести?
— Да не тяжело, просто батон большой, и салфетки место занимают.
— Все же не стоит носить тяжести молодым женщинам, — неожиданно вмешался в их разговор молодой мужчина: крупный, полноватый. — А то потом бывают разные медицинские проблемы. С беременностью, например.
Маша так и застыла, глядя на него, как кролик на удава, а неожиданный собеседник продолжал разглагольствовать:
— Да и дамам носить тяжести тоже не рекомендуется. Поясница прихватит или еще что. Позвольте, я вам помогу, — и галантно взял пакет из рук насторожившейся Ольги Леонидовны.
— Вы врач? — спросила она, пытаясь оправдать для себя его вмешательство и рассуждения на медицинскую тему.
— Инженер.
Ольга Леонидовна попыталась задать еще вопрос, но он уже продолжал:
— Инженер человеческих душ. Изучаю людей. Вы не беспокойтесь, я не только вам, я всем помогаю. Старушек через дорогу перевожу и все в таком духе. Такой вот я человек. Люблю помогать. Можно сказать, тимуровец.
Услышав про тимуровца, Ольга Леонидовна немного оттаяла, недоверчиво улыбаясь его осведомленности. Разве сейчас молодежь знает, кто такие тимуровцы!
— Странно это слышать от молодого человека.
Но уже благосклонно отнеслась к тому, что этот молодой человек нес пакет, сопровождая их. Все же он казался ей странным, поэтому она шла между ним и Машей, словно заслоняя красавицу от постороннего нахала, поглядывала на него недоверчиво, крепко прижимая к себе свою дамскую сумочку.
— Да, видите ли, люблю читать, — свободно говорил «тимуровец», не обращая внимания на подозрительность Ольги Леонидовны. — Люблю книги. Романы, повести, разные истории. Бывают такие занятные. Сам тоже пишу. Вот решил написать роман. Думаю, будет бестселлер. Об одной юной неопытной дурочке.
— Простите, но, по-моему, это так банально, — не удержалась Ольга Леонидовна.
— Не скажите, — возразил он. — На некоторых такие истории производят огромное впечатление.
И повернулся к Маше:
— Правда?
Маша затравленно смотрела на него, не отвечая.
Они подошли к многоэтажному дому, в котором в одной из квартир и проживала семья Иванниковых: молодые супруги Игорь и Маша, и Ольга Леонидовна, Игорю мама, а Маше — свекровь. Ольга Леонидовна протянула руку к пакету:
— Спасибо, мы уже пришли.
«Тимуровец» отдавать пакет не спешил:
— Здесь живете? Оказывается, мы соседи. А я в следующем доме, как раз за вашим. Второй этаж, занавесочки такие голубенькие. Это мои. Пригласите на чашку чая?
— Простите, но как-то… приглашать незнакомого человека, хоть и соседа…
Незнакомый сосед в упор уставился на Машу, съежившуюся от его взгляда, и произнес замогильным голосом: