— Зеркало стоит по меньшей мере восемьдесят марок, — подал голос хозяин.
— Феликс, — воскликнул, слегка пошатываясь, разрушитель зеркал, — одолжи мне синенькую!
Феликс снова затрясся в приступе неудержимого смеха и сделал вид, что шарит по карманам. Он выворачивал их один за другим, и когда все обыскал, не обнаружив ни пфеннига, снова захохотал: до того все это показалось ему потешным.
Шуцман несколько смешался, услышав, как небрежно гость попросил сотню. Видно, эти пьянчуги — люди со средствами. Он наклонился над стойкой и о чем-то пошептался с хозяином. Тот требовал гарантий.
— Ваши документы! — обратился шуцман к нарушителям порядка.
— Пожалуйста! — в один голос воскликнули оба.
— Профессия? — спросил шуцман.
— Управляющий фирмой, — гордо ответил Феликс.
— Фабрикант сигар, — с неменьшей важностью ответил его собутыльник. Этот ответ вызвал у Феликса новый взрыв веселья.
Оба показали удостоверения личности со штампом полиции, а Феликс, кроме того, предъявил еще и воинский билет. Воинский билет шуцман просмотрел с особой тщательностью и, возвращая документ, с почтением взглянул на его владельца и даже на мгновение приложил руку к каске. В документе значилось, что Феликс Штримель уволен с действительной службы в чине вице-фельдфебеля. Тут уж все пошло быстро, без задержек. Друзья подписали протокол и заверили хозяина, что в течение недели возместят ему убыток.
— Но вы не ответили на мой вопрос! — И Брентен встал перед шуцманом в вызывающей позе.
— Какой вопрос?
— Вот видите, самое важное-то вы и забыли! — воскликнул Брентен, с укором взглянув на «синего». — Ведь я спрашивал вас: за кого вы — за буров или за англичан?
— Здесь что, был политический спор? — спросил шуцман и нахмурился.
— Вижу, что вы за англичан, — сказал Брентен, — раз вы увиливаете от прямого ответа. Стыдитесь! Ваш кайзер, который платит вам жалованье, за буров. Разве вы не знаете о его телеграмме президенту Крюгеру? Не знаете? Как вам не стыдно!
Приятели с победоносным видом покинули пивную. Феликс, который был выше ростом и лучше одет, подхватил своего шурина под руку, и так, поддерживая друг друга и бросая вызывающие взгляды встречным, они зашагали по Штейндаму. Вдруг Феликс остановился, лихо подкрутил кончики своих щегольских усиков и, посмотрев прямо в глаза Карлу, сказал:
— Эту шутку с бурами ты здорово отмочил. Бедный малый совсем растерялся. А теперь — серьезный вопрос: куда мы направим свои стопы, Карл?
Брентен был чуть не на целую голову ниже своего спутника. Лихо сдвинутый на затылок черный котелок, который вице-фельдфебель запаса Феликс Штримель именовал «цивильной каской», оставлял открытыми начесанные на лоб волосы. Усиков он еще не завел — Карлу еще и двадцати одного года не было. Однако верхнюю губу покрывала жиденькая неровная растительность, за которой Брентен любовно ухаживал, смазывая ее «фиксолином». Карл глубокомысленно сдвинул брови. Феликс предложил:
— Едем на лоно природы. На конке до Ютхорна…
Карл энергично замотал головой.
— Бр-бр… Б-р-р. Только не за город! Пошли лучше в «Летучую мышь»!
— Великолепно! — тотчас согласился Феликс, снова подхватил приятеля под руку и на потеху Прохожий затянул громким, отнюдь не пленительным голосом: «Я бродячий певец… крыс, мышей я ловец…»
Карл, вспоминая зеркало и своих сестер Мими и Лизбет, пел: «Счастлив тот, кто сожрет все, что он не пропьет».
И так, упорно распевая всяк свое, они потащились в бар «Летучая мышь».
Поздно вечером Карл Брентен волей-неволей направился домой. Его гнала неодолимая потребность выспаться. Двое суток он кутил без просыпу: в субботу, отпраздновав день рождения Мими, они вчетвером пошли шататься по пивным. Но последние десять часов путешествовали только Карл и Феликс. Густав и Хинрих, дрессированные муженьки, как презрительно называл их Брентен, вернулись, точно послушные собачонки, к своим женам. Карл Брентен презирал всех женщин мира, и в особенности свою собственную супругу. Минутная слабость — и ад на целый век. Кто это сказал? Гм… Феликс, конечно. Пошляк этот Феликс. Но он прав.
Карл подошел к дому и уже собрался было войти в подъезд, как вдруг откуда-то из темного угла навстречу ему выскочила соседка, фрау Боллерс. Он испуганно отшатнулся.
— Господин Брентен, господин Брентен, вам лучше в таком виде не подниматься наверх. Ваша жена родила мальчика.
— И поэтому мне туда не ходить? — возмутился Брентен. — Очень мило!
— Дорогой господин Брентен, — убеждала соседка, — всего несколько часов как она родила. Ваша жена очень измучена. Надо же понимать. И потом — ваша теща там. Она уже несколько раз о вас спрашивала.