– Я направлял вам отчет Истара Мирилье. У шестерых сердца были примяты, как если бы… – осторожно начал Грей.
– И в их смерти не обнаружили ничего преступного! Я не об этом, Горано. Если тебе так хочется взяться за мертвецов, я дам шанс.
Грей вытянулся и недоверчиво посмотрел на комиссара. Что-то здесь не так. Может быть, отчет, где сказано об «отцах» и «сыновьях» дошел до верхов, и Маньосе приказали продолжить расследование? Тогда комиссар бы уже кричал и брызгал слюной. Возможно, в нем проснулся долг, и он поверил во второго маньяка? Тогда бы Гон не взял насмешливый тон в начале – между раздраженным и раздраженным, конечно.
– Ты сейчас же возьмешь своих офицеров и поедешь в больницу святой Атрианы. После осмотра женщина заперлась, схватив сестру милосердия. Она угрожает убить ее.
– Но ведь это дело для воронов.
Первое занималось «повседневными» преступлениями и считало, что коршуны задвигают их, а те, в свою очередь, пренебрежительно называли воронов «дворниками». Хотя оба отделения объединялись против второго – грифов. Те расследовали дела, связанные с магией: от злоупотребления до убийств.
– Во имя Эйна, Горано, нашел время перекидывать задания! Она мертва. Так сказал врач, который осмотрел ее.
– Что?!
– Ты знаешь, на чью работу это указывает. Ты же хотел влезть в грязное белье магов крови. Вот тебе. Вороны уже едут, но они медлили, решив, что какая-то нищенка сошла с ума. Грифы тоже выехали. Мы должны опередить всех, ясно, Горано?
– Я выезжаю.
– Держи, я кое-что успел собрать. – Гон бросил на край стола папку с небрежно торчащими листами.
Грей взял ее и вышел, на ходу раскрывая. Снова магия крови? Чересчур много совпадений для пары дней.
***
Меньше чем через час Грей с двумя офицерами поехали в больницу. Карета двигалась слишком медленно, пробираясь по проспекту, как улитка. Обе стороны окружали толпы – отмечался день святого Гидерио. Это был церковный праздник в память о соратнике Эйна, но традиционно в Алеонте устраивали всеобщий выходной, и люди шли по улицам с зажженными свечами в руках, приносили церквям в дар первые плоды, а затем смотрели театрализованные представления и слушали музыкантов.
Женщины и мужчины двигались в единой процессии, держа пиалы со свечами – считалось, что если пламя не погаснет во время шествия, год будет удачным. Дети бегали по дороге с веселым гомоном – иногда родители хватали их и с ворчанием притягивали к себе, но в основном это были беспризорники, до которых никому не осталось дела.
Толпа вокруг выглядела пестро и красочно. В моду вошли яркие цвета, и жители будто вторили самому Алеонте, выстроенному в красных и коричневых тонах с добавлением белого, серебряного и золотого.
Грей снова уткнулся в отчет – это был даже не отчет, а, скорее, записка на двух листах, заполненных лишь на четверть. В ней рассказывалось, что около трех в больницу святой Атрианы пришла женщина и пожаловалась на самочувствие. Ее осмотрел врач и вынес странный вердикт: «Вы мертвы». Тогда она начала крушить приемную, затем схватила помощницу врача и заперлась, угрожая ее убить.
Вопросов возникло много.
Во-первых, чего хотела напавшая? Такое хаотичное действие объяснялось только страхом и растерянностью, вряд ли у нее были настоящие требования – в первую очередь ей требовалась помощь.
Во-вторых, могло ли это быть спектаклем? Что если врач и женщина сговорились, они пытаются отвлечь внимание других, пока… Пока что? Денег в больнице не найти, но лекарства, опиум? Нет, слишком нелепый план.
В-третьих, была ли здесь замешана магия крови? Стоило ли связывать маньяка и появление сумасшедшей незнакомки? Если слова врача, что она мертва, верны, но женщина ходит и говорит – это работа некроманта.
Наконец, карета свернула с проспекта на боковую улицу и поехала быстрее. Одноэтажное здание лечебницы тянулось во все стороны, по-паучьи разбросав лапы-корпуса. Это была самая старая, самая крупная больница города. Здесь лечили глаза и зубы, печень, легкие, почки, но настоящие специалисты работали только в области болезней сердца и крови.
У дороги стояла другая полицейская карета, и одинокий ворон в черной куртке топтался перед ней, покуривая. Грей выбрался первым, следом – офицеры, Одриго и Эрике. Те сразу схлестнулись взглядами с курящим, а он ответил презрительно скривленными губами.
Грей двинулся к главному зданию. Он не знал, где заперлась женщина, но если она жаловалась на плохое самочувствие, ей было не миновать общего осмотра.
Корпус встретил приятной прохладой и гудением голосов. В большом зале, выложенном коричнево-серыми плитами, уже не осталось пациентов, но врачи и сестры милосердия, разделившись на группы, переговаривались: одни – испуганно и взволнованно, другие – с возбуждением, словно на их глазах разыгрывался интереснейший спектакль.